1000 сногсшибательных фактов из истории вещей

На приеме у психиатра.

– Так, больной, давайте успокоимся и расскажем все по порядку, с самого начала.

– Ну, доктор, вы даете! Вначале я сотворил небо и землю!

Анекдот

Больной абсолютно прав: если верить книге Бытия, то Бог вначале сотворил небо и землю и только потом спохватился: «Да будет свет!»[78]. И стал свет. «И был вечер, и было утро: день один». Правда, не совсем понятно, откуда этот свет взялся, поскольку сотворением небесных светил Господь озаботился только на четвертый день, когда уже вовсю зеленела трава. Но пускай в этом разбираются теологи. Между прочим, одно из имен Сатаны в христианской традиции – Люцифер, что в дословном переводе с латыни означает «светоносный». Очередной парадокс: с какого перепугу дух зла и повелитель теней вдруг удостоился столь высокого титула? Вероятно, все дело в непомерной гордыне падшего ангела, когда он вздумал овладеть животворящим Божественным светом, но потерпел фиаско, за что и был низвергнут в преисподнюю. Так или иначе, но мотив горнего света (или антиномия света и тьмы) пронизывает едва ли не все религиозные культы и мифологические построения.

Человек плохо видит в темноте, и, когда землю окутывает мрак, мы зажигаем электричество. Но электрическая лампочка необыкновенно юна по историческим меркам – она родилась чуть более ста лет назад. Люди уже давно ездили на поездах и плавали на пароходах, но долгие вечера по-прежнему коротали при свече и керосиновой лампе.

А как освещались улицы и жилища в старину, когда на грады и веси упадала «пора меж волка и собаки»? Быть может, не все помнят, что сие высказывание принадлежит Александру Сергеевичу Пушкину, однако тут нет даже тени зоологического привкуса – это всего лишь буквальный перевод французской идиомы, обозначающей время вечерних сумерек. Помните, читатель, как герой бессмертного романа, отобедав трюфелями и нетленным страсбургским пирогом, сначала едет в театр, где великолепная Истомина «летит, как пух от уст Эола», а затем поспешает на вечерний бал?

Перед померкшими домами
Вдоль сонной улицы рядами
Двойные фонари карет
Веселый изливают свет
И радуги на снег наводят;
Усеян плошками кругом,
Блестит великолепный дом;
По цельным окнам тени ходят,
Мелькают профили голов
И дам и модных чудаков.

«Двойные фонари карет» – это не электрические лампы-рефлекторы, вспарывающие ночную тьму, а всего лишь немилосердно чадящие факелы, удвоенный набор которых недвусмысленно повествует о щеголеватости и важности седока. Что же касается плошек, то это обыкновенные блюдца, утыканные свечками, которые расставляли по карнизам в праздничные дни. Удивляться тут нечему, поскольку улицы российских городов начали освещать только на излете первой четверти XVIII века. По указу Петра I в 1723 году зажглись огни у Зимнего дворца и здания Адмиралтейства, а через десяток лет настала очередь Москвы. Сенат, неспешно и вдумчиво пожевав губами, провозгласил вердикт: «… на Москве, в Кремле, в Китае, в Белом и Земляном городе и в Немецкой слободе, по большим улицам для зимних ночей… поставить на столбах фонари стеклянные один от другого на 10 сажень… в которых вместо свеч зажигать масло конопляное с фитилем». Промелькнуло сто лет, но многое ли изменилось в российских пенатах? Откроем «Невский проспект» Николая Васильевича Гоголя:

«Но как только сумерки упадут на домы и улицы и будочник, накрывшись рогожею, вскарабкается на лестницу зажигать фонарь, а из низеньких окошек магазинов выглянут те эстампы, которые не смеют показаться среди дня, тогда Невский проспект опять оживает и начинает шевелиться. Тогда настает то таинственное время, когда лампы дают всему какой-то заманчивый, чудесный свет. <…> Длинные тени мелькают по стенам и мостовой и чуть не достигают головой Полицейского моста». Но эта мажорная нота звучит в самом начале повести. А вот финал: «Далее, ради бога, далее от фонаря! и скорее, сколько можно скорее, проходите мимо. Это счастие еще, если отделаетесь тем, что он зальет щегольский сюртук ваш вонючим своим маслом. Но и кроме фонаря, все дышит обманом. Он лжет во всякое время, этот Невский проспект, но более всего тогда, когда ночь сгущенною массою наляжет на него и отделит белые и палевые стены домов, когда весь город превратится в гром и блеск, мириады карет валятся с мостов, форейторы кричат и прыгают на лошадях и когда сам демон зажигает лампы для того только, чтобы показать все не в настоящем виде».