10000 лет во льдах

"Что! Ты здесь, Эмма!", – внезапно раздалось из конуса. Это был голос старого Латрейля, говорившего испуганным и взволнованном тоне.

"Да, я здесь", – ответил женский голос в жесткой, металлической интонации. – "Я получила ваше письмо, в котором говорилось, что мои тратты были остановлены. Я обнаружила, что так оно и есть. Почему вы это сделали?"

"Я вам уже все объяснил", – ответил голос Латрейля в более высоким тоном. "У меня есть достоверная информация о вашей новой связи и я отказываюсь содержать вас дальше".

"Вы действительно это имеете в виду? Будьте осторожны!" – продолжал женский голос тем же холодным, жестким тоном.

– Тем временем все взгляды машинально обратились к миссис Морган, которая находилась в толпе, окружавшей аппарат. Именно голос этой женщины, слово за словом, звучал из фонографа, и было очевидно, что все узнали его, как и я сам. Ее лицо стало белым, как простыня, губы поджаты, и она держалась за перила ложи присяжных в качестве опоры.

"Мое решение бесповоротно," – продолжал голос Латрейля, – "если вы посмеете мне досаждать, я…"

Голос сделал паузу.

"Вы будете…", – угрожающе повторил женский голос.

"Использую мои знания о деле Стэнли. Это будет пожизненная тюрьма, если не виселица".

"Будь ты проклят!" – произнес женский голос тоном, от которого кровь стыла в жилах.

– За этим последовал сдавленный стон и звук, как будто тяжелое тело упало на пол.

– В то же время пронзительный крик пронесся по залу суда. Миссис Морган подняла руки вверх и тяжело упала вперед. Воцарилось крайнее замешательство, и суд объявил перерыв до следующего утра.

– Тем временем судья советовался со своими коллегами по судейскому корпусу о допустимости использования фонографа в качестве свидетеля. В конце концов, миссис Морган во всем призналась. Судя по всему, в тот насыщенный событиями день она поднялась по лестнице, чтобы сделать маникюр, и, случайно увидев мистера Латрейля в дверях студии, когда Хью выходил из нее, вошла, чтобы упрекнуть его в том, что он оставил её без содержания. Доведенная до отчаяния его поведением, она в порыве мгновенного безумия заколола его кинжалом Хью, который лежал обнаженным прямо под рукой. Затем, спрятав оружие, она спустилась по лестнице, а сразу после этого поднялась на лифте вместе с мистером Холлисом, и, создав впечатление, что обнаружила тело, тем самым отвлекла подозрения от себя. Дальнейшее расследование показало, что она была любовницей Латрейля. Я понимаю, что после этого признания она стала безнадежно безумной. Хью, конечно же, получил пышные поздравления от своих друзей и, как наследник своего дяди, теперь может без помех потакать своим художественным вкусам. С пылким сердцем, после освобождения, он написал письмо Эдисону, выражая безграничную благодарность за то, что последнее изобретение этого выдающегося ученого стало средством спасения его жизни.

1899 год