10000 лет во льдах

"Мистер Реймонд, пожалуйста, займите место," – сказал наш адвокат, – "теперь расскажите нам, что вы знаете об этом деле".

"Господа," – сказал мистер Реймонд, – "я только вчера вечером вернулся из Европы, и, посетив сегодня утром свою мастерскую, которая примыкает к студии мистера Холлиса, я нашел все практически в том же виде, в каком оставил. Я, как вы, вероятно, знаете, создатель моделей и изобретатель, и во время моего отъезда я занимался некоторыми экспериментами связанными с фонографом. Я нашел прибор на том же месте, где оставил его около шести месяцев назад, то есть на столе прямо напротив двери, отделяющей меня от студии мистера Холлиса. Приемный конус был на месте, и просто для того, чтобы убедиться, что все в рабочем состоянии, я привел в движение часовой механизм, который управляет им – я должен сказать, что экспериментирую на новом собственном восковом цилиндре с часовым механизмом. Примерно через минуту после этого я с удивлением услышал звук голосов, исходящих из конуса. Тут я вспомнил, что в спешке отъезда забыл выключить привод механизма, и что, следовательно, слова, которые я слушал, должны были быть произнесены в пределах слышимости фонографа после моего отъезда. Я, конечно, слышал о трагедии, разыгравшейся в студии мистера Холлиса в день моего отъезда, но прошло около минуты, прежде чем я начал связывать звуки, издаваемые аппаратом, с этим событием. Вскоре, однако, я убедился, что это действительно так. Я слушал все, что говорил фонограф, а когда он закончил, я повернул аппарат обратно и прослушал все заново, чтобы убедиться в этом. Я принес прибор с собой, чтобы он мог говорить сам за себя. Фонограф – это Джордж Вашингтон науки – он не может сказать ложь".

– Затем мистер Реймонд открыл коробку и достал прибор, но адвокаты уже через мгновение были на ногах, настаивая на недопустимости этого доказательства. Такое чудовищное и неслыханное новшество, по их словам, никогда ранее не предлагалось. Однако судья оказался человеком не только здравомыслящим, но и ученым, и постановил, что показания фонографа должны быть заслушаны присяжными без ущерба для дела. Если присяжные сочтут, что то, что они услышали через этот безошибочный звукозаписывающий аппарат, имеет реальное значение для дела, и если тому есть неопровержимые доказательства, то пусть они придадут этому вес, на который имеют право. Если нет, то дело будет рассматриваться на основании уже имеющихся доказательств.

– Прибор был установлен на столе перед ложей присяжных, и мистер Реймонд привел его в движение. Металлический конус, который собирает и издает звук в зависимости от того, для чего используется прибор – для записи или воспроизведения, был установлен на место, и судья, адвокат и присяжные приблизились, чтобы услышать, что будет происходить. Мистер Холлис, миссис Морган, другие свидетели и я собрались вокруг из интереса и любопытства. Это была странная сцена в суде. Вскоре из конуса раздался несколько приглушенный голос, как если бы его услышали через дверь, но достаточно отчетливый, чтобы можно было различить каждое слово.

"Ну, дядя, как поживаешь сегодня утром?" – сказал голос, который мы в зале суда сразу же определили как голос Хью Латрейля, заключенного.

"Вы снова здесь, я вижу", – ответил грубый голос, и я услышал, как один присяжный шепнул другому: "Это говорит старина Латрейль, ей-богу!".

"Хорошо, сэр, идите своей дорогой", – продолжал тот же голос. – "Я умываю руки от вас и вашего дела отныне и навсегда".

"А я, сэр," – сказал голос Хью, – "заявляю, что не потерплю, чтобы мне диктовали больше ни вы, ни кто-либо другой. Это просто невыносимо, и я этого не вынесу".

"Ты никогда не должен ждать от меня ни одного доллара," – сказал другой голос, – "ни сейчас, ни в будущем. Ты не тронешь ни цента из моей собственности".

"Деньги – не единственная вещь в жизни," – продолжал инструмент голосом Хью, – "вы можете пожалеть о своем поступке, когда будет уже слишком поздно".

– Затем наступила пауза, длившаяся около минуты, во время которой восковой цилиндр с записью продолжал вращаться, но не издавал никаких звуков. Присяжные и другие слушатели были заметно поражены сходством того, что они только что услышали, с показаниями Уэллса, производителя рубашек, а также точным воспроизведением голосов Хью и его дяди, со всеми их особенностями акцента и тона. Большинство из них никогда раньше не видели фонографа, даже не слышали о нем, и смотрели с чувством, сродни благоговению.

"Прощай, дядя," – внезапно раздался из аппарата голос Хью, – "ты меня больше не увидишь в течение некоторого времени".

– Затем последовал шум, похожий на хлопанье двери, так как фонограф воспроизводит любой звук, простой или составной, издаваемый на расстоянии слышимости от его приемного раструба.

– Затем последовала еще одна пауза примерно на пару минут, во время которой мистер Реймонд объяснил присяжным, что этот прибор также является безошибочным регистратором времени.