10000 лет во льдах

– Тогда давайте ляжем спать.

День разгорался над холмами и равнинами округа Станислаус, когда после торопливого завтрака мы укладывали в судно вещи, которые я купил накануне вечером. Мы также перенесли нашу печку и надежно закрепили ее на полу каюты, навалив при этом почти целую вязанку дров для топлива. Два десятигаллонных бочонка с водой дополнили наш запас. Я установил небольшой, но прекрасно оборудованный компас со всеми современными приспособлениями в носовой части каюты, где он был наиболее удален от влияния железа, а рядом с ним – очень хороший хронометр. Последний показывал без пятнадцати минут двенадцать, когда Ачинклосс, стоявший у двигателя, включил воздух, и под огромной тягой горизонтального пропеллера наше судно с шумом поднялось вертикально в воздух. Что сейчас, что до этого мы успешно избежали чужих глаз. Молотьба зерна на равнинах под нами была в основном завершена, и в этот час утра все люди были на завтраке. Только два паровозных свистка, поданных кочегарами, разжигающими огонь, возвестили о том, что некоторые стога поблизости еще не обмолочены. Без пяти минут пять барометр, висевший на стене каюты, показывал высоту в две тысячи футов. Самым заметным объектом под нами была река Станислаус, то терявшаяся между обрывистыми скалами, то ярко сверкавшая, когда она извивалась по открытой местности к югу. Другие объекты еще не начали принимать четкие очертания, хотя восточный горизонт был окаймлен все расширяющейся желтой полосой. Я велел Ачинклоссу опустить руль и кормовой винт, и, когда он отрегулировал храповик, передающий мощность на последний, в состоянии судна произошли те же изменения, которые я описывал ранее. Под действием нового импульса мы понеслись по воздуху с такой скоростью и таким образом, что, если бы не видимое движение предметов на земле внизу, можно было бы поверить, что мы сами неподвижны, но внезапно попали под удар мощного урагана. В мои обязанности входило присматривать за конденсационным цилиндром, в то время как Акинлосс занимался двигателем, рулем и движителями. Клиновидная форма судна и каюты не позволяла нам испытывать ни малейшего неудобства от сопротивления атмосферы, так как все части, кроме той, что ближе к корме, были защищены от ее воздействия. Движущаяся под нами панорама стала казаться чрезвычайно красивой.

Я намеревался держаться примерно в районе, лежащем между 120-м и I22-м меридианами долготы, отклоняясь от курса строго на север, когда это было необходимо, чтобы избежать гор. Поэтому мы прошли в северо-западном направлении через Фармингтон и Линден, пересекли реку Калаверас в 5:04, Мокелумне в 5:10, Косумнес в 5:14 и в 5:20 были примерно в пяти милях к востоку от Сакраменто. Эти точки я хорошо знал и, ориентируясь по хронометру, точно определял время прохождения. Держась выше Антилопы, Линкольна и Уитленда, мы достигли Мэрисвилла и бассейна реки Фезер в 5:33. Оровилль был достигнут в 5:40, Чико – в 5:47, а восход солнца, который должен был залить нас, когда мы поднимались по долине реки Сакраменто, был на время заслонен холмами и отвесными скалами Техамы. К 6 часам утра мы миновали Ред-Блаффс и Коттонвуд и оказались поблизости от Черных гор Лассена, а далеко на севере, в семидесяти милях от нас через графство Шаста и графство Сискию, белый пик, давший название вышеупомянутому району, пронзил безоблачное небо. Все еще держась главного водораздела Сакраменто, в 6:20 мы обогнули западное основание горы Шаста, которая возвышалась над нами на двенадцать тысяч футов. Через десять минут справа от нас показались озера Кламат, и я сказал Ачинклоссу, что мы только что пересекли линию Орегона, пройдя за полтора часа более четырех градусов широты, или триста миль. Судно оправдывало ожидания, давление в ресивере составляло всего 60 фунтов, а разряды пороха в конденсаторе не превышали двенадцати в минуту. Аучинклосс продолжал невозмутимо курить и методично возился со своей масленкой.