1000000 евро, или Тысяча вторая ночь 2003 года

Мы дошли до машины, я сунул ключ в замок зажигания. Потом поглядел в зеркало заднего обзора, начал выруливать на дорогу и резко нажал на тормоз.

— Fuck!

— Что?

Я отдал ей двухдолларовую купюру.

— Какую купюру?

— Ту. В два доллара. Fuck!

Эту купюру я носил в бумажнике как сувенир. Купюры в два доллара были редкостью. Такие купюры стоили минимум десять долларов. Их почти не было в обращении.

Я потер подбородок.

— Посиди здесь.

— А ты?

— Схожу. Попрошу, чтобы вернула.

— Брось. Поехали. Она не отдаст.

— А если отдаст?

Я хлопнул дверью и добежал до дверей небоскребика.

Жена открутила стекло и крикнула мне

— Убери машину с дороги!

— Я быстро! Просто посиди в машине!

— Ну, хотя бы заглуши мотор! Заходя внутрь здания, я успел заметить

недовольное лицо жены. У лифта хлопнул ладонью по кнопке «ВВЕРХ». Засунул обе руки глубоко в карманы. Глупо, что я отдал ей именно эту купюру.

В лифт вместе со мной зашли несколько человек. Все по очереди нажали свои кнопки, лифт подумал, двери закрылись, мы медленно поползли вверх... и даже успели немного разогнаться, но потом резко остановились.

Лифт загудел с усилием, дернулся, снова встал. Через пару секунд внутри погас свет.

Все помолчали, а потом девушка, духи которой щекотали мне нос, сказала:

— Похоже, мы застряли.

€ € €

Несколько лет назад я, помню, отмечал Новый год в гостях. Спать удалось лечь лишь к исходу второго января, а всего через несколько часов меня разбудили и начали звать снова за стол. Я открыл глаза и твердо решил, что ни за какой стол не пойду, а умоюсь и поеду домой.

Опухший, плохо соображающий, я дошел до кухни, взял первый попавшийся стакан и влил жидкость в пересохшее горло. Я думал, это вода, а жидкость оказалась водкой. Так что за стол я все-таки сел и потом много часов подряд занимался не тем, чем хотел, а что хотели окружающие... и велела делать выпитая водка.

Так и тут. На сегодняшний день у меня были планы. Довольно обширные. Но теперь о них можно было забыть. От меня больше ничего не зависело.

Честно сказать, я никогда не застревал в лифте. Поэтому не знал, что в таких случаях положено делать. Я просто стоял и ждал.

Мне казалось, что лифт должен поехать сам. Техника вообще должна делать все сама.

Сперва все просто стояли и ждали. Потом стоять надоело. Минут через двадцать некоторые стали по стене сползать на корточки. Я тоже сполз. Поразглядывал едва видный при тусклой аварийной лампочке пол лифта. Он был грязный.

Рядом сидел долговязый парень. У Него было несчастное лицо. Он скосил на меня глаза и проговорил:

— Поколбашивает от клаустрофобии. Чуть-чуть, но неприятно.

— Сочувствую.

— Чувствую себя как лох.

— А лох не всегда плох.

— Я давно боялся, что все именно так и случится.

— Что вы застрянете в лифте?

— Не в этом дело. Просто мы слишком доверяем технике. И при этом никто не знает, можно ли ей доверять.

Я сидел молча. Парень продолжал быстро произносить слова:

— Вот, например, говорят, будто памперсы безвредны для здоровья. Мол, на потенции они не отражаются. Слышали об этом?

— О памперсах? Или о потенции?

— Но как это можно выяснить, если памперсы были изобретены только восемь лет назад? А? То есть младенцы, выросшие в памперсах, еще не пользовались своей потенцией, понимаете?

Я подумал, что парня действительно здорово накрыло клаустрофобией.

— Мы вообще не знаем, как техника отражается на человеке. Газеты утверждают, что домашний компьютер почти безвреден. Но что, если вред от компьютерных излучений начнет проявляться только со временем? Накопится и тогда проявится по полной, а? Ох, не хотел бы я, чтобы этот день наступил завтра! Что, если уже сегодня с утра все началось... по всему миру одновременно... и хакеры начали просыпаться от того, что у них отвалился член и изо лба растет третья рука, а?

В его голосе слышалась дрожащая истерика. Я немного отодвинулся. Я сделал вид, будто должен срочно отыскать в карманах очень важную вещь.

Сунув руку в карман, я нащупал там крошки и всякий мусор. А еще — телефон. О! — подумал я. Действительно! Можно ведь просто позвонить жене и сказать, чтобы она выключила машину.

Отогнать ее с дороги она не сможет. Жена так и не научилась сдвигать с места всю эту груду металла. Но пусть хотя бы выключит двигатель — я по телефону объясню ей, что нужно делать.

Телефон осветил лица соседей зеленым светом. Я набрал номер и услышал в трубке пиликанье: нет зоны покрытия. Сигналу было не пробиться сквозь металлические стенки лифта, сквозь металлические стенки шахты лифта, сквозь стеклянные стены небоскребика.

Стоявшая надо мной девушка улыбнулась:

— Не работает?

— Нет. А у вас?

— Тоже.

Мы помолчали.

— Вот я влипла! Опаздываю... и телефон не работает.

— А у меня включенная машина... стоит посреди дороги.

— Да?

Девушке не было дела до моих сложностей. Она кусала губы и рассматривала свой телефонный аппарат. Он у нее был маленький, дамский.

Я снова набрал номер жены. В телефоне слышались помехи, что-то шипело. Я не отключался, надеялся, что сейчас меня все-таки соединят.

Вместо этого в трубке неожиданно зафонило, и телефон хорошо поставленным голосом сказал: