1001 Смерть

Огава и Морита с балкона разбрасывали листовки — последнее, что вышло из-под пера Мисима… Мисима призывал «силы самообороны» взять в стране власть в свои руки и потребовать пересмотра конституции. Листовка кончалась такими словами: «Давайте вернем Японии ее былое величие и давайте умрем. Неужели вы цените только жизнь и позволили умереть духу?.. Мы покажем вам, что есть ценность большая, чем наша жизнь. Это не свобода и не демократия. Это Япония! Япония, страна истории и традиций. Япония, которую мы любим».

Ровно в двенадцать Мисима появился на балконе и взобрался на парапет. На голове — белая повязка с красным кругом восходящего солнца и средневековым самурайским лозунгом. Тем, кто стоял внизу, были видны пятна крови на его белых перчатках…

Мисима обратился к солдатам:

— Печально говорить с вами при таких обстоятельствах. Я считал «силы самообороны» последней надеждой Японии, последней твердыней японской души. Но… сегодня японцы думают о деньгах, только о деньгах. Где же наш национальный дух? «Силы самообороны» должны быть душой Японии!

Внизу поднялся невообразимый гвалт. Самым мягким из оскорблений, которыми солдаты осыпали Мисима, было «дурак».

А Мисима неистовствовал на балконе, стараясь заставить солдат слушать.

— Неужели вы не понимаете? Я хочу, чтобы «силы самообороны» начали действовать. Другого шанса изменить конституцию уже не представится. Вы должны восстать. Чтобы защитить Японию! Да, защитить Японию! Японские традиции! Нашу историю! Нашу культуру! Императора!..

Полиция уже давно была здесь, но не вмешивалась, выжидая.

— Вы же солдаты. Почему же вы защищаете конституцию, которая отрицает само ваше существование? Почему же вы не проснетесь? Мисима замолк.

— Кто-нибудь из вас восстанет вместе со мной? — спросил он.

— Сумасшедший!

— Да знаете ли вы, что такое путь воина? Что такое путь меча? Что меч значит для японца? Голос Мисима упал.

— Я вижу, что вы не воины. Вы не восстанете. Вы ничего не сделаете.

— Тэнно хэйка бандзай! — трижды прокричал он. — Да здравствует император!

Видя, что все попытки поднять восстание тщетны, Мисима покинул балкон и вернулся в кабинет генерала.

— Нам остается одно, — сказал он своим товарищам по «Обществу щита».

Мисима в соответствии с традициями истинного самурая разделся и мечом вскрыл себе живот — по форме конверта. Это было не харакири, а сэппуку. Термин «харакири», который по-дилетантски употребляют европейцы, для японцев имеет ироническую окраску — он употребляется в отношении самурая, неудачно «распоровшего живот». Истинный социальный смысл этого действия определяется как демонстрация беспредельной верности вассала господину и связывается с термином «сэппуку» — иероглифы те же, что и в «харакири», но «облагороженные» прочтением по-китайски. В данном случае сюзереном для Мисима был император, во имя которого он решил умереть. (Однажды в жизни будущему писателю довелось лично увидеть Сына Неба — в сентябре 1944 г. юноша Кимитакэ Хираока с отличием окончил школу и был приглашен в императорский дворец. Император Хирахито наградил юношу часами).

Но, распоров себе живот, Мисима еще не завершил обряд сэппуку. Теперь меч взял Морита. Он должен был отсечь голову Мисима. Из-за волнения или неопытности Морита смог сделать это только с третьей попытки, после чего он тоже распорол себе живот. Голову Морита с первой же попытки отрубил Фуру-Кога. И только после этого полиция ворвалась в кабинет.

Кроме самого Юкио Мисима, обряд сэппуку совершили семь его последователей.

МИХАИЛ (Александрович Романов) (1878–1918) — великий князь, брат последнего русского императора Николая II.

После захвата власти большевиками советское правительство оформило Михаилу Романову разрешение на «свободное проживание» как рядовому гражданину. Однако в феврале 1918 года, в связи с обострившейся военно-политической ситуацией, великому князю было предписано переехать на жительство в город Пермь.

Вместе с Михаилом в Перми в гостинице «Королевская» поселились его секретарь англичанин Брайан Джонсон, камердинер и шофер.

Хотя никакого постановления или даже негласного указания о репрессиях против Михаила со стороны местных и центральных советских властей не было, нашлась «инициативная» группа пятерых вооруженных рабочих, которые в ночь с 12 на 13 июня 1918 г. силой похитили из гостиницы великого князя и его камердинера и вывезли их за город. 47 лет спустя один из членов этой группы Андрей Марков вспоминал: