10600 или третий закон Ньютона в жизни

В Питере просто обалдели от такого документа и от греха подальше даже приняли меня на работу 30 ноября, в воскресенье, а в Архангельске уволили 29 ноября в субботу. Самую активную роль в этом сыграл Валентин Михайлович Ермолаев, который был в ту пору командиром Лен. ОАО, а уже позже он созвал экономистов и отправил меня в Архангельск, с заданием подписать перевод задним числом, потому как я мог потерять всю выслугу, которая уже тянула на ящик коньяка!

С этим заданием я справился и по документам я попал в Питер даже по переводу.

Провожать меня собрался весь экипаж. Александр Волков, Сергей Пономарёв, Михалыч — Михаил Михайлович Чепурнов. ”Полетали“, попили. Они мне картину с нашим морем подарили на память, а на обратной стороне написали: ”Лёша! Не забывай, что есть на свете кусочек неба, кусочек суши и кусочек воды, а также товарищи которые помнят тебя в нашем Архангельске”.

Умер уже Саша и не успел я на его похороны. Он не дотянул даже до 50. После моего отъезда он летал ещё год-полтора, и язва желудка переросла в рак.

Серёга с Михалычем были сокращены перед самым вводом Серёги в Командиры. (Когда народу жрать не на что, какие уж полёты!) Иногда Серёга и Михалыч приезжали ко мне, иногда я к ним. А когда меня “УБИВАЛИ“ в Москве на ЦВЛЭКе, Серёга звонил мне в больницу каждый день, чтобы поддержать морально. В больнице, конечно, очень возмущались по поводу многочисленных мне звонков, а потом лишь стали просить, чтобы звонили вечером.

Часть 2 Питер. Начало действия 3-го закона. Первые полёты

Я всю свою жизнь летал во вторых эскадрильях, а тут в первую засунули. Вторая эскадрилья была международной и я должен был ещё показать себя. Мой первый рейс был в Тюмень и первым Командиром был Никитич. Высокий и статный 50-ти с небольшим лет. Слухи о нём были не очень хорошими, но как мне сказали, что он любитель экономить топливо, а для меня это означало, что летать мы будем красиво.

Полёт состоялся 12 декабря и я даже немного волновался. Но всё по плану и вот уже пора снижаться.

Я выполнил расчёт и отдал его Командиру.

— Как снижаться будем? Снижаться можно было по скорости 600. Эта приборная скорость максимальная, чтобы самолёт не разрушился. Потом на 3000 метрах мы её гасим до 500, а затем по этой скорости мы снижаемся по 10 метров в секунду. Некоторые Командиры снижаются по 15–18 метров до 3000. Это быстрее, но некоторые предпочитают снижаться по 10 — нудно, но на 3000 скорость можно не гасить потому, что она больше 500 не будет. То есть она может быть и больше, если, конечно, Командир не будет следить за режимом двигателей, но в Архангельске таких Командиров я не видел.

— Считай по 15.

Я обрадовался. Никитичу не хватало только крикнуть “Банзай!“ Мы начали сыпаться по 25–30 метров, скорость мгновенно дошла до 600, после этого он начинает снижаться уже по 5, а только лишь скорость позволила, как вертикальная снова стала 20–25 и так до эшелона перехода, то есть плевать он хотел на 3000 метров, где мы можем снижаться по 500. Мы уже неслись на 600 километрах в час на высоте круга, то есть 500 метрах и что, было на уме у того Никитича, мне было непонятно.

Сели, поговорили и опять полетели. Если Никитич иногда и мог прислушиваться на снижении, то по поводу предлагаемых рубежей выпуска механизации, как и погашения скоростей, то тут он просто чихать хотел. Существовало только два мнения: его мнение, и мнение неправильное.

Числа 20-го, полетел с нами наш командир эскадрильи Т.А.Г. Полетели мы в Кривой Рог. В том самом Роге появился туман и нам пришлось уйти на запасной в Днепропетровск. Погода появилась лишь через 2 дня. То есть был туман, но видимость была уже 800 — можно было лететь, что мы и сделали.

Нас там так ждали, что курс дали на прямую и мы шли почти под 90 градусов к посадочному курсу.

Там, в Кривом Роге заходил Чехословацкий Ту-154 и диспетчер нас немного отвернул. Мы выполнили четвёртый разворот и уже были в глиссаде, но Ту-154 всё ещё был на полосе. Делать было нечего и мы стали уходить на второй круг. В соответствии с нашей технологией работы, Командир даёт взлётный режим, убирает колёса, а я при достижении скорости 300 докладываю об этом важном этапе и Командир даёт команду на уборку закрылок до 20 градусов и переводит самолёт в набор, а уже на 120 метрах и скорости в 330 километров в час, полностью убираются закрылки. При разворотах, с такими малыми скоростями крены должны быть не более 15 градусов.

Что было на самом деле.