-11 как личный рекорд (СИ)

      Это было особенное лицо: черты породистые, резкие, на любителя. Встречаются лица просто красивые или просто симпатичные. Филипп был привлекателен неправильной, несовершенной красотой - таким не любовались, в таких влюблялись - хоть и редко, но крепко-накрепко.

      - Олег, зачем? - Филипп близоруко прищурился и часто заморгал: он очень не любил подобное беспомощное состояние.

      - Ты доверяешь мне? - шепнул тот ему на ухо, нарочно опаляя дыханием висок, нарочно смущая и вгоняя в краску.

      - Олег, там же твоя мама за стенкой, - очень тихо проговорил Филипп, пытаясь получше рассмотреть тот огонек, который зажегся в глазах Олега.

      - Ну же, смотри на меня, смотри! - Олег пальцами впился в волны русых волос, вплотную приближая свое лицо к Филиппу, едва не касаясь губами его приоткрытого рта. - Вот я весь здесь, а мама там, она уже напилась снотворного и спит. Смотри на меня! - Олег пальцем провел по густой красивой брови - словно по шкурке собольей. Наркес зимою таких соболей приносил... - Филя, доверься мне, так нужно, понимаешь? - Он очень хотел сжать его запястья, как хрупкие лапки в капкан - до крови, до боли, но он побоялся его испугать.

      - Олег, верни очки, - попросил Филипп, проводя ладонями вдоль крепких рук хозяина дома: глаза его еще не привыкли совсем обходиться без линз.

      Рельефность мышц, жар и энергия, которые от них отходили, вынудили и без того трепещущее сердце Филиппа гулко ухнуть филином. Он осознал, что, скорее всего, не отобьется от этого человека, не сможет ускользнуть и противиться его напору. Тем более Олег очков не отдавал - напротив, спрятал руки за спину и сделал шаг назад:

      - Постой, я сейчас, - голос его прозвучал многообещающе. Филипп слышал, как приоткрылась дверь в комнату Зарины.

      Филипп успел досчитать до десяти, когда Олег вернулся и, взяв его за руку, словно какого-нибудь инвалида, провел на середину комнаты. Филипп уже начал ориентироваться в помещении. Он хорошо помнил с прошлого раза, где и что стояло, к тому же мало-мальское освещение все же играло ему на руку. Телевизор продолжал негромко вещать, но на эти звуки, служившие фоном, никто не обращал внимания. Олег потянул за спинку один из стульев и усадил на него Филиппа.

      - Я лучше пойду. - Филипп попытался подняться, но ладони Олега, стоявшего сзади, мягко легли на его плечи, не позволяя искать пути к отступлению.

      - Ты говорил, что доверяешь. - Олег зарылся носом в густые волосы на макушке и крепко зажмурил глаза, на ресницах которых показались нежеланные слезинки. Олег ненавидел слезы, он считал, что слезы - это нехорошо, это значит, что человек несчастлив. - Доверься и сейчас. Скажи, что веришь мне. - Он переложил одну ладонь Филиппу на горло, безо всяческой угрозы, словно контролируя то, что дальше должно было сорваться с пухлых розовых губ.

      Филипп тяжело сглотнул. Горло все еще болело. И было проще вообще не глотать - замереть, буквально оцепенеть, лишь бы избавить себя от этого чувства постоянной рези. От ладони исходило тепло. Ладонь не пугала - напротив, успокаивающе согревала, словно вселяя уверенность в то, что боль эта скоро пройдет: еще немного ласкового жара - и все будет закончено. В мозгу вдруг яркой вспышкой разгорелась мысль, что Олег решил его задушить.

      - Глупый, - загадочно зашептали губы все так же в темно-русые завитушки, когда длинные пальцы Филиппа крепко вцепились в его руку, сбрасывая ее с шеи. - Ни о чем таком я не п-п-помышляю. - Он извернулся и заглянул сбоку Филиппу прямо в лицо - Филипп ответил неясным и неуверенным взглядом: он все еще не понимал, чего добивался Олег. Филипп твердо помнил одно: когда он заходил, винтовка лежала на прикроватной тумбочке. Он еще ни разу не стрелял из боевого оружия, но без сомнений решил, что, если придется, тушеваться не будет.

      - Смотри, что я у мамы взял из ап-п-птечки. - Олег потянулся к постели и поднес к самому носу Филиппа пару узких бинтов. - У нее там целый целый арсенал медицинской п-п-помощи. Давай мы тоже сыграем. Ты готов? Да или нет? - Уже не дожидаясь ответа, Олег взял одну из его кистей и, несколько раз обмотав ее бахромистой лентой, завел ее за спинку стула.

      Сыграем? «Да, да!» - ответило сердце, и даже неважно во что. Главное - играть.

      - Да, - коротко ответил Филипп, устраиваясь поудобней на мягкой сидушке. - Твой ход.

      Очень расторопно Олег обкрутил и второе запястье своего пленника, а потом стянул их между собою, крепко, небольно, при особом желании Филипп мог бы высвободиться. Но ведь суть игры была именно в этом. В доверии. В том, что Филипп не должен захотеть освобождаться.

      - Еще раз повтори: «Я тебе доверяю, хозяин». - Олег отступил немного назад и с удовольствием осмотрел работу своих рук.

      Филипп сидел небрежно, чуть расставив длинные ноги. Подол белой растянутой футболки немного задрался, приоткрывая вид на впалый живот, грудь тяжело вздымалась, нить ровных и белых зубов блестела в полумраке: Филипп томно улыбался. Он даже никаких усилий не прикладывал - оно само так выходило: сексуально, печально и вызывающе одновременно.