-11 как личный рекорд (СИ)

      - Да чтоб тебя! - Филипп с досадой хлопнул себя по щеке - убитый комар крохотным засушенным цветочком из гербария упал на дорожку, оставив на гладкой щеке и ладони багряные следы. - Вот зараза, дрить твою перекись марганца! - Он протянул Наркесу свои бумаги, мысленно надеясь на то, что его уж точно не изберут главой этой самой артели. Сам он готов был поддержать любую кандидатуру - все равно не знал никого. Он не знал никого, прямо как на выборах в парламент, и проголосовал бы за первого попавшегося кандидата, лишь бы от него самого отвязались.

      Когда выбирали старосту в хабзе, он тоже высказал свое среднестатистическое «за» в пользу какого-то мутного персонажа, с юношеских лет стремившегося к влиянию и власти. Филипп ничего подобного не любил, а повышенной ответственности и вовсе боялся.

      - Ну, так что же? - Наркес захлопнул последние корочки и торжественно вернул их владельцу. - Определились?

      Блондинистый Славик внимательно рассматривал ногти на левой руке, силясь отыскать там подобие траура, дед Макар задумчиво почесывал жиденькую бородку, здоровенный Степан переступал с ноги на ногу, будто нестерпимо хотел в туалет. Родион распрямил плечи и сделал грудь колесом, очевидно претендуя на роль лидера, а Филипп несколько раз крепко зажмурился: прямо на глазу засела соринка, но не хотелось тереть веки грязными руками.

      - Че ты все зенками лупаешь? Луп-луп! - подал голос Глеб - его и без того неприятная физиономия исказилась язвительной гримасой. Близко посаженные глазки самодовольно заблестели - их хозяин очень любил находить в любой компании того, кто, по его мнению, был послабее, чтобы задирать несчастного впоследствии. Он сделал шаг в сторону Филиппа и, привстав на цыпочки, при этом вытаращив бесстыжие очи, пару раз взмахнул руками в воздухе. - Уху! Уху!

      Степан глупо засмеялся.

      - Лупают, когда через лупу мандавошек всяких разглядывают, - сквозь зубы процедил Филипп, глядя на своего обидчика в упор. Он был более чем на голову выше этого наглеца и поэтому вполне себе мог позволить взгляд Левши на блоху.

      - Так, так. Так, так, так. - Наркес успел встрять своим упитанным телом между ними, тем самым пытаясь сгладить обострившуюся ситуацию. - Вы должны выбрать главу артели, поторопитесь. Еще палатку поставить надо и кровати занести.

      - Меня давайте! - с готовностью отозвался Родион. - Если никто, конечно, не против. - Он обвел всех мужчин таким колючим и властным взглядом, что даже те, кто был против, решили промолчать.

      Бывают взгляды проницательные, лукавые, спокойные - у Родиона он был порабощающим. Это был взгляд вожака. Человек жаждал лидерства и безусловного подчинения, он мог вести за собой людей и любил побеждать по жизни. Потому в этих маленьких выборах, кивок головы в которых считался полноценным голосом, он победил единогласно, чем остался несказанно доволен. Теперь он тянул бразды правления полностью на себя.

      - Итак, артель. - Родион склонил голову набок, опуская руки в карманы потертых защитных штанов. - Работаем от светла до темна каждый на своем участке, еду готовим по очереди. Кстати, на чем там готовить-то? - осведомился он, уже не глядя на Наркеса.

      - Здесь полевая плита, - торопливо подсказал тот.

      - Установим дежурства по палатке и харчику. И самое главное - никакого воровства друг у друга. Крысятничество будет строго наказываться. Это я вам как глава артели тут говорю. - Лицо его приобрело жестокое выражение.

      Филипп только сейчас обратил внимание на его большие уши - дал же бог по жизни такие лопухи носить! Он улыбнулся украдкой этой веселой мысли, но пронырливый Глеб и здесь умудрился вставить свои пять копеек:

      - Че ты лыбишься? Че смешного Главный сказал?

      Филипп с трудом удержался, чтобы не отвесить этому хмыренку звонкого леща, вот так бы «хрясь», чтобы в ушах у того зазвенело. Но он сдержался: впереди весь бригадный подряд ожидало большое дело, и ему совсем не хотелось начинать с какой-то нелепой потасовки. Поэтому Филипп, сделав глупое лицо, приподнял руки кверху и просто покачал головой, давая понять, что ему вот вообще не смешно.

      - Без пятнадцати четыре, - насупив густые брови, заметил Наркес. - Идемте на место, вам нужно поставить палатку и вообще обустроиться.

      Ни слова больше не говоря, мужчины похватали с земли свои рюкзаки и бодрым шагом направились вслед за хозяином этого места.

      Филиппу еще никогда не доводилось ставить палатку: в походы он не ходил, а в засветиться в армии ему не посчастливилось: сильнейшая близорукость не позволила послужить стране, хотя Филипп этого очень желал. -11 как личный рекорд, осложненная миопия высокой степени - этот страшный диагноз Филипп не принимал, ни в коей мере не считая себя неполноценным человеком. Он очень хотел сделать коррекцию зрения, но ни один врач не взялся за эту работу: слишком тонкая роговица была весомым аргументом для отказа.