11 сентября

Теперь она видела не людей, но машины. Их были тысячи, десятки, сотни тысяч, и все они тоже мчались прочь из этого города, и она была единственным пешеходом в этом потоке. На ближайшей бензоколонке Варя присела на лавочку. Подъезжали, заправлялись автомобили, люди сначала наполняли баки, потом шли платить, покупали в небольшом магазине сигареты, бутерброды, колу и кофе. Все были беззаботны, расслаблены, потому что кончилась еще неделя, впереди ждал уик-энд с его нехитрыми развлечениями и полуторачасовой церковной службой в воскресенье. Варе хотелось есть и пить, но денег не было, и она опять поймала себя на мысли, что в ее жизни все это уже было и жизнь есть повторение, воспроизведение уже случившегося, путешествие по замкнутому кругу или, быть может, спирали. Вверх или вниз, но с неизбежным концом.

Однако теперь ее положение было более скверным. Ни документов, ни знакомых в чужой стране. Единственного, кого послала ей судьба, она отринула. И некому было предложить надетые впопыхах кроссовки или поменяться джинсами и ветровкой. Только не плакать, Варя, только не раскисать, уговаривала она себя, стоя перед зеркалом в туалете на бензоколонке. Ты должна быть независимой и сильной. Как бабушка. Как мама. Как весь твой женский род, куда бы ни загоняла его судьба. Ты сама должна выпутаться из этой ситуации и победить.

Варя подняла голову. Тихий вечер спустился на восточное побережье великой страны. Он окутал все штаты от самого северного Мена до южной Флориды. Леса Новой Англии полыхали последними красками осени, ястребы поднимались ввысь и смотрели на землю, острым глазом различая все до мельчайших подробностей, иные из них залетали в поднимающемся воздушном потоке так высоко, что не могли опуститься на землю, потому что упругий и сжатый земной воздух их не пускал, резал крылья, и тогда они пронзительно кричали. Лес. Осенний, сырой, пахнущий грибами разноцветный лес. Вот в чем было ее спасение. Она вскочила, как если бы куда-то опаздывала, и пошла по дороге дальше.

А между тем темноволосая немолодая женщина в деловом костюме и кроссовках наблюдала за ней из припаркованной у магазина красной машины. Она видела все движения Вари, слышала, как кричат ястребы, и, когда беглянка снова двинулась по дороге в сторону Массачусетса, неслышно догнала ее.

— Могу ли я чем-нибудь тебе помочь? — спросила она, опустив тонированное ветровое стекло.

— Нет.

— Я могу тебя куда-нибудь подбросить.

— Спасибо, мэм, я дойду сама.

— Ты боишься меня?

— Нет, но у меня нет денег.

— Я не прошу у тебя денег. И не предлагаю. Я просто хочу спросить, что ты собираешься делать?

— Построю шалаш и разведу костер.

— Ты полька?

— Я говорю с акцентом?

— Не в этом дело. В Америке все говорят с акцентом. А ты, наверное, в детстве любила играть в индейцев?

— Я любила собирать грибы.

— Это неплохая идея, но ее будет непросто осуществить.

— У вас нет грибов?

— Грибы есть, но у нас не живут в шалашах. Хотя одно место я знаю. Садись.

Фары выхватывали из темноты стоящие на отдалении друг от друга красивые дома, дорожные знаки, церкви со шпилями, мосты и широкую реку. Дорогу им перебежала косуля, начался и быстро прошел дождь, дворники смывали воду, играла тихая музыка, и представить, что еще несколько часов назад она была в унизительном заточении, а потом шла пешком, а еще раньше летела из-за океана и гуляла по Манхэттену. Господи, какой долгий-предолгий день!

Открылись автоматические ворота усадьбы, и они поехали по ровной аллее. По обе стороны уходили в темноту деревья.

— Ну вот, здесь достаточно места, чтобы построить шалаш.

— Это ваш дом? — спросила Варя, окидывая взглядом трехэтажный особняк, блеснувший черепичной крышей под щедрым светом встающей из-за черной реки полной луны.

— Я иногда сама удивляюсь. Здесь останавливаются женщины, которые стали жертвами сексуального насилия в семьях.

Варя вытаращила на незнакомку круглые синие глаза.

— Надеюсь, с тобой ничего такого не случилось, — произнесла американка вскользь.

— Я не замужем.

— Я тоже.

— Как зовут вас, мэм?

— Кэролайн Пирс. Я антрополог. Так что ты решила — строить шалаш или пойдешь со мной?

Сырой ветер мягко накатывал на еще не просохший от дождя лес, раскачивая деревья. Было зябко, хотелось залезть в ванну и лежать долго-долго. Она вспомнила про ванну и вздрогнула. Остаться одной в лесу? Варя была мужественной женщиной и воспитывалась в Последнем переулке, но всякая мужественность имеет пределы.

— Если честно, то сегодня лучше в дом.

Огромная зала на первом этаже была увешана масками, статуэтками, скульптурами, незнакомыми музыкальными инструментами. Это было похоже на музей, лавку древностей или восточный магазин. Варя вспомнила, что когда-то и у них в квартире висели подобные вещицы, привезенные со всего света, покуда мама не заменила их иконами и лампадками.

Что-то знакомое мелькнуло среди экспонатов.

— Кто это? — показала на фотографию, на которой был изображен высокий худощавый человек с мягкой бородкой.