111 симфоний

Осенью 1898 года Скрябин стал профессором Московской консерватории по классу фортепиано. Его занятия складываются удачно. Он известен как автор многих фортепианных сочинений, но как симфонического композитора его еще не знают. Оркестровая партия фортепианного концерта и симфоническое Аллегро, никогда не исполнявшееся — вот весь его творческий багаж. После первого учебного года, выехав с семьей на дачу в подмосковное село Дарьино, композитор начинает обдумывать план крупного симфонического произведения. Вначале предполагается к уже написанному Аллегро прибавить остальные части симфонического цикла, но от этой мысли Скрябин скоро отказывается и начинает писать заново симфонию, которая вскоре разрастается до шести частей, причем финал — хоровой, на собственные стихи, прославляющие искусство:

О дивный образ Божества,
Гармоний чистое искусство!
Тебе приносим дружно мы
Хвалу восторженного чувства.

Ты жизни светлая мечта,
Ты праздник, ты отдохновенье,
Как дар приносишь людям ты
Свои волшебные виденья.

В тот мрачный и холодный час,
Когда душа полна смятенья,
В тебе находит человек
Живую радость утешенья.

Ты силы, павшие в борьбе,
Чудесно к жизни призываешь,
В уме усталом и больном
Ты мыслей новый строй рождаешь.

Ты чувств безбрежный океан
Рождаешь в сердце восхищенном,
И лучших песней песнь поет
Твой жрец, тобою вдохновленный.

Царит всевластно на земле
Твой дух, свободный и могучий,
Тобой поднятый человек
Свершает славно подвиг лучший.

Придите, все народы мира,
Искусству славу воспоем!
Слава искусству,
Во веки слава!

Как видно из стихов, на идейный замысел Скрябина явно оказала влияние Девятая симфония Бетховена. Первая симфония для него — не просто музыкальное произведение, но воплощение мировоззренческой концепции, достаточно ясно выраженной. И стихи здесь — не только форма наиболее ясного воплощения идеи, но и начало пути синтеза искусств, по которому пойдет дальнейшее симфоническое творчество композитора.

Он работает все лето. 18 июня 1899 года в письме к Беляеву, ното-издателю и меценату, ставшему искренним другом Скрябина, сообщает: “Теперь же я занят одним большим сочинением для оркестра”. Осенью композитор уже оркеструет законченное произведение, показывает его директору консерватории, прекрасному пианисту и дирижеру В. Сафонову, а в начале января 1900 года едет в Петербург. Там с его музыкой знакомятся Римский-Корсаков, Глазунов и Лядов. Как члены попечительского совета издательства Беляева, принимающие решения о напечатании той или иной музыки, они приходят к выводу, что печатать симфонию можно еще до ее исполнения (обычно издательство принимало к изданию только исполненные публично произведения), однако настаивали на переделке очень трудных вокальных партий финала. Скрябин даже советовался по этому поводу со знаменитым профессором пения У.Мазетти, который не нашел особых трудностей. Однако Скрябину пришлось принять во внимание, что техника рядовых хористов, которым предстояло петь в финале симфонии, была несопоставима с возможностями итальянского виртуоза. Композитор внес требуемые изменения, тексты переводились на немецкий и французский языки (именно так, для возможного исполнения за рубежом, издавал Беляев). Готовилось переложение для фортепиано в четыре руки — оно должно было выйти одновременно с партитурой.

В ожидании издания и премьеры симфонии Скрябин летом 1900 года поехал сначала в Париж, чтобы во время проходившей там Международной выставки дать концерт, а затем в Швейцарию. Там он встретился с Беляевым, выехавшим за границу для лечения. Беляев скептически отнесся к идее вокально-симфонического произведения и предупредил Скрябина, что это сильно усложнит как издание, так и исполнение. Его опасения оправдались. Премьера, состоявшаяся в Петербурге 11 ноября 1900 года под управлением Лядова, прошла без последней части. В печати появились благоприятные отзывы. Скрябин имел основания быть довольным. В марте симфония прозвучала и в Москве под управлением Сафонова, на этот раз — с заключительной частью.