111 симфоний

Четвертая часть — резкий контраст к только что отзвучавшей музыке, пожалуй, наиболее яркое выражение драматургического гения Скрябина. Стенания, короткие стремительные раскаты (тремоло в басах), тревожные переклички труб, изобилующие хроматизмами, — все пронизано дыханием бури, создает яркую картину грозной разбушевавшейся стихии. Порывисто налетают и удаляются звуковые вихри. Несколько раз возникают начальные интонации главной темы первой части симфонии, как бы мучительно пытающейся прорваться к свету. Мрак постепенно рассеивается. Незаметно совершается переход к последней части.

В ярком мажоре финала во всем блеске, словно закованная в сияющие латы, звучит главная тема симфонии. Возникает гигантская смысловая арка от начального тезиса, который получает здесь свое логическое завершение. Тема, звучащая в характере торжественного блестящего марша, возвещает о победе, завоеванной на трудном, порой мучительном пути. Ее интонации, растворяющиеся в общем ликующем мощном потоке, завершают финал симфонии.

Симфония № 3

Симфония № 3, до минор, ор. 43, “Божественная поэма” (1903—1904)

Состав оркестра: 3 флейты, флейта-пикколо, 3 гобоя, английский рожок, 3 кларнета, бас-кларнет, 3 фагота, контрафагот, 8 валторн, 5 труб, 3 тромбона, туба, литавры, тамтам, глоккеншпиль, 2 арфы, струнные.

История создания

В конце 1902—1903 учебного года Скрябин оставил место профессора консерватории, так как преподавание тяготило его и не давало возможности полностью отдаться творчеству. Летом, на даче, он много работал. С петербургским меценатом, нотоиздателем М. Беляевым у него было заключено соглашение, по которому Беляев ежемесячно выплачивал композитору сумму, достаточную для жизни семьи, а Скрябин покрывал эти суммы предоставлением своих сочинений для издания. Он серьезно задолжал издательству: сумма составилась настолько крупная, что нужно было сочинить тридцать фортепианных пьес, чтобы расплатиться. А между тем мысли композитора были заняты новой, Третьей симфонией.

Лето прошло в напряженнейшей работе — были написаны Четвертая соната для фортепиано, Трагическая и Сатаническая поэмы, прелюдии ор. 37, этюды ор. 42. И в то же время замысел Третьей симфонии оформился настолько, что, приехав в первых числах ноября в Петербург, Скрябин смог познакомить с ней своих друзей-музыкантов. Жене он писал: “Вчера вечером исполнил наконец свою симфонию перед сонмом петербургских композиторов и, о удивление! Глазунов в восторге, Корсаков очень благосклонен. За ужином подняли даже вопрос о том, что хорошо бы Никиша заставить исполнить ее... Я рад и за Беляева, который будет теперь издавать ее с удовольствием”.

Теперь Скрябин мог поехать за границу — он давно мечтал пожить в Швейцарии. Однако через месяц Беляев неожиданно скончался, и Скрябин оказался без поддержки, к которой привык за много лет их дружбы. Как сложатся отношения с правопреемниками Беляева, было еще неясно. На помощь пришла богатая ученица Скрябина М. Морозова, предложившая ежегодную субсидию. Композитор с благодарностью принял ее и в феврале 1904 года поселился в Швейцарии, на берегу Женевского озера. Здесь он и закончил Третью симфонию, после чего отправился в Париж, договариваться о ее исполнении.

В Париж к нему приехала Т. Шлецер, которая беззаветно полюбила композитора и решила соединить с ним свою жизнь, несмотря на то, что жена Скрябина не давала ему развода. Прекрасно понимавшая музыку композитора и его философские искания, Шлецер написала к премьере Третьей симфонии литературную программу (на французском языке), которую композитор авторизовал. Она такова: “"Божественная поэма" представляет развитие человеческого духа, который, оторвавшись от прошлого, полного верований и тайн, преодолевает и ниспровергает это прошлое и, пройдя через пантеизм, приходит к упоительному и радостному утверждению своей свободы и своего единства со вселенной (божественного "я")”.

Первая часть — “Борения”: “Борьба между человеком — рабом личного Бога, верховного властителя мира, и могучим, свободным человеком, человеком-богом. Последний как будто торжествует. Но пока только разум поднимается до утверждения божественного “я”, тогда как личная воля, еще слишком слабая, готова подпасть искушению пантеизма”.

Вторая часть — “Наслаждения”: “Человек отдается радостям чувственного мира. Наслаждения опьяняют и убаюкивают его; он поглощен ими. Его личность растворяется в природе. И тогда-то из глубины его существа поднимается сознание возвышенного, которое помогает ему преодолеть пассивное состояние своего человеческого "я"”.

Третья часть, “Божественная игра”: “Дух, освобожденный, наконец, от всех уз, связывающих его с прошлым, исполненным покорности перед высшей силой, дух, производящий вселенную одной лишь властью своей творческой воли и сознающий себя единым с этой вселенной, отдается возвышенной радости свободной деятельности — "божественной игре"”.