1185 год. Восток — Запад. Том 1

Поэт и царь – извечная проблема. Потомки, воспевающие Низами, поэты, подражающие ему, ученые, разбирающие по жемчужинке его строки, – все они еще не родились. А пока есть только пишущий под псевдонимом Низами горожанин Ильяс ибн Юсуф, которого можно увидеть на улице и оттеснить к грязной стене крупом коня. Мы порой забываем, что поэт всегда окружен людьми, которые не могут понять великого, – горько читать письма Пушкина, который сетует на критиков, что твердят на каждом углу: Пушкин исписался, Пушкин кончился.

Поэма Низами была революцией в литературе. Люди, о которых она говорила, не вписывались в рамки устоявшихся понятий. Низами написал неправильную поэму. Конечно же, сразу нашлись цензоры и блюстители нравственности, которые сделали все, чтобы о поэме забыли.

Низами пишет громадный роман, но в лучшем случае он может позволить себе снять с него одну-две копии. И все. Бумага страшно дорога, труд писцов – тоже. Как нанять писцов небогатому горожанину? Следовательно, пока поэма не куплена царствующей особой, она мертва.

Изображение Низами, вышитое на ковре

Идут годы. Кто-то поэму читает, у нее наверняка появляются поклонники. Может, ее обещают купить…

В очередной приписке к поэме Низами пишет, что ему обещаны кони в драгоценном убранстве, рабы и золото. Но тут же с горечью замечает:

Смотри, как задержалось выполнение обещания,
Как мое вьючное животное пало и вьюк застрял в пути,
Как обещавший унес свои пожитки,
Как оставил несжатым засеянное поле.

В 1186 году Пахлаван умер. Трон в Гяндже перешел к его брату Кызыл-Арслану.

Низами уже давно не пишет: он беден, не может позволить себе бросить повседневные занятия ради поэзии. Может быть, и на бумагу денег нет.

И вдруг в дверь стучится посланец Кызыл-Арслана. Тот стоит лагерем в тридцати днях пути от Гянджи. Гонец привез письменный приказ поэту собираться в путь.

Когда Низами ввели в шатер атабека, Кызыл-Арслан предавался веселью под звуки музыки: певцы исполняли газели Низами – легкие и беззаботные стихи молодости. Низами остановился у порога. Повелитель приказал певцам уйти.

Кызыл-Арслан поднялся с ковра, подошел к Низами, обнял его и посадил рядом с собой. В долгой и милой сердцу поэта беседе – какой поэт в глубине души не мечтает так, попросту, поговорить с царем – Кызыл-Арслан вдруг спросил, нравятся ли Низами те две деревни, что ему подарены, хорошо ли ведут себя крестьяне, не нападают ли разбойники?

Никаких деревень Низами не получал и слыхом не слыхивал о такой милости. Пришлось в этом признаться.

– Ах, – воскликнул повелитель, словно и не подозревал о таком несчастье, – неужели ничего Низами не получил?

И тут же приказал выписать Низами грамоту на деревню Хамдуниан и вынести для него почетный халат.

Когда Низами собирался в обратный путь, кто-то из придворных с деланым сочувствием поведал о том, что деревня потому и дана поэту, что не приносит дохода, лежит она на границе и разбойники отнимают урожай у крестьян, как только те его соберут.

Так величайшая поэма Средневековья не принесла Низами дохода.

Но из этого не очень удачного визита родились легенды, которые упорно рассказывали современники, а затем, приукрасив, потомки. В них был шах, смиренно подходящий к хижине поэта, и мудрый старец, у которого всего-то добра – войлочная подстилка да Коран. И последующая дружба шаха с шейхом-поэтом. Такой образ был куда удобнее, чем вид скромного горожанина, над которым посмеиваются сытые вельможи.

Но поэма все же жила: ее переписывали, ее копии атабек дарил знатным гостям, слава Низами гремела, хотя до Гянджи докатывались лишь отзвуки ее. Умерла вторая жена Низами, которую он не любил, подрастал Мухаммед, доставляя отцу и радости и огорчения. Почти семь лет он ничего не пишет, если не считать короткой оды Кызыл-Арслану.

Кызыл-Арслан требует к себе поэта Низами. Фрагмент рукописи

Мир Сеид Али. Вечерняя жизнь дворца. Фронтиспис к «Хамсе» Низами