1185 год. Восток - Запад

Более десяти тысяч человек прибыло из Фрисландии и Дании, то есть из областей, откуда ранее в крестовый поход рыцари не ходили, прибыл английский авангард во главе с архиепископом Кентерберийским, приплыли отряды фламандцев.

Для иерусалимского короля важно было овладеть хоть каким-нибудь городом, желательно на побережье. Поэтому в 1189 году Гвидо осадил Акку, потерянную крестоносцами два года назад. Ему удалось заручиться поддержкой пизанцев в обмен на обещание предоставить им торговые привилегии в Святой земле, и те прислали флот. Корабли пизанцев перегородили вход в гавань Акки, тогда как армия Гвидо полукольцом расположилась в долине, за которой начинались невысокие холмы.

Через некоторое время осаждавшие предприняли штурм, который был плохо подготовлен, так как Гвидо был бездарным полководцем. Штурм был отбит, и тут же крестоносцы узнали, что приближается армия Салах ад-Дина.

Султан упустил время и недооценил противника. Он не думал, что Гвидо успеет собрать столь значительное войско. Поняв свою ошибку, Салах ад-Дин расположил свои силы полукругом по холмам. Так что осаждавшие сами оказались в окружении.

После нескольких стычек Салах ад-Дин дал крестоносцам генеральное сражение. Однако у него не было достаточно сил, чтобы разгромить их. Да он на это и не рассчитывал. Ему надо было прорваться в город, что и удалось сделать. Салах ад-Дин смог сменить гарнизон крепости и снабдить его припасами.

В последующие долгие месяцы осады ему удавалось еще дважды прорываться в Акку, но крестоносная армия росла быстрее, чем войско Салах ад-Дина. Поэтому султану оставалось лишь блокировать крестоносцев у Акки и делать все, чтобы город держался.

Падение Иерусалима было ударом по престижу церкви, по самой идее ее всемирного торжества. Но были также задеты различные политические и экономические интересы.

Перепугались торговые магнаты итальянских городов. Ломбардцы, которые к тому времени захватили контроль над европейскими финансами, начали оказывать явный и тайный нажим на своих должников, требуя помочь крестоносцам, иными словами, спасти ближневосточную торговлю.

За сто лет, прошедших со времени Первого крестового похода, мир разительно изменился. Если в конце XI века крестоносцы шли в неизвестность, словно на другую планету, и все без исключения хронисты рассказывают, как крестоносцы останавливались при виде болгарских и византийских городов и радостно кричали: «Иерусалим!», полагая, что цель уже достигнута, то теперь таких ошибок в географии быть не могло. В европейских государствах, хотя и раздиравшихся феодальными распрями, укреплялась центральная власть. Сто лет назад германскому императору ни за что не удалось бы изгнать из страны такого могущественного феодала, как Генрих Лев. Теперь же тот, приговоренный рейхстагом к ссылке, покорно уезжает в Англию. Миром правят не только религиозные идеи и страсть феодальных хищников к наживе. Экономические нити связывают банковские конторы в Милане и Флоренции с торговыми домами Венеции, ремесленные корпорации Майнца с суконными гильдиями Лондона. Политические амбиции королей в значительной степени направляются из торговых контор, хотя короли об этом часто не подозревают.

Когда Иерусалим пал и Европу охватила скорбь, папский престол принялся лихорадочно рассылать по разным странам легатов, требуя, чтобы государи приняли крест и отправились выручать Святую землю. Когда легаты добрались до Германии, Фридриху Барбароссе было над чем задуматься. Его итальянская политика провалилась. Последние годы он занимался в основном германскими делами и в том преуспел: страна была покорна его власти. Сын Генрих уже вырос и мог взять на себя бремя правления. Однако Барбаросса не отказывался от своих планов мирового господства. Его биограф, епископ Оттон, пишет, что Барбаросса называл себя «владыкой мира» и повторял, что восстановит Римскую империю в древних границах.

С Италией и папой у Барбароссы был мир — до дружбы было далеко, но Барбаросса отказался от мысли вновь штурмовать Милан и Кремону. Хитрый Фридрих несколько изменил направление своих политических устремлений, что выразилось в женитьбе его наследника на перезревшей сицилийской принцессе и в заключении союза с Сицилией. Этот союз был для Барбароссы важнее, чем покорение Северной Италии. Сицилийские норманны контролировали центральную часть Средиземного моря. Все пути с Ближнего Востока к Италии, Франции, Испании неизбежно проходили у их берегов. К тому же им принадлежала и Южная Италия. Объединение Сицилийского королевства с Германией было бы серьезным шагом к господству в Европе. А вот в латинских государствах немецкие позиции были слабыми. Там в основном правили князья и короли из французских домов, поддерживали их венецианцы и генуэзцы. Германское влияние было ничтожным. Так что возможность отправить на Ближний Восток свою армию и укрепиться там стратегически для Фридриха Барбароссы была важна.