1185 год. Восток - Запад

…Ширин тоскует по свежему молоку, — может, Афак тоже тосковала по степной пище? — но пастбища расположены далеко от замка, и путь к ним требует немало труда.

Шапуру, который остался в замке Ширин, приходит в голову мысль позвать юного Ферхада — каменотеса, строителя и скульптора, который наверняка сможет помочь ее беде.

Ферхад приходит в замок. Ширин разговаривает с ним через занавеску — все-таки незнакомый мужчина, к тому же простолюдин. Она просит его пробить сквозь скалы, отделяющие пастбища от замка, канал, чтобы пастухи лили в него молоко. Голос ее так пленителен, что Ферхад не только соглашается все для нее сделать, но и влюбляется в нее.

Не проходит и месяца, как канал пробит, молоко течет по нему, благодарная Ширин дарит богатырю две бесценные жемчужины. Но богатырь не хочет никаких даров: им руководила любовь. Он уходит из дворца в степь, мечтает о Ширин и страдает, потому что красавица недоступна.

В портрете Ферхада есть деталь, которая позволяет утверждать, что Низами писал именно Мастера, который чем-то сродни ему самому. Сила Ферхада — это как бы внешний слой образа. И картина, которую любят изображать художники, — Ферхад, киркой разрубающий горы, — неточна. Мастерство Ферхада — это мастерство знания. Вот что говорит о Ферхаде Шапур:

«Есть мастер-юноша, — сказал он, — будешь рада
Ты встретить мудрого строителя Ферхада.
Все измерения он разрешает вмиг,
Евклида он познал и Меджисте постиг»[9]

Евклид — это греческий математик. А что такое Меджисте? Под этим названием на Ближнем и Среднем Востоке была известна работа Клавдия Птолемея «Свод по математике».

Какая уж тут кирка — Низами воспевает ученого, пробивающего горы с помощью расчета и высочайшего знания.

Впрочем, Хосрову до этих деталей дела нет. Царь раздражен. Замучили семейные неурядицы, государственные дела, а тут какой-то каменотес смеет вздыхать по Ширин. И шах, как и положено просвещенному монарху, собирает своих приближенных. Он удивителен в лицемерном прекраснодушии.

Вот как рассуждает царственный красавец:

«Как одержимого неистовство сдержать?
Как этой костью нам игральною сыграть?

Коль сохранить его — мое погибнет дело.

Сразить невинного мне честь не повелела.

В могуществе царя я мыслил быть один —

На праздник мой прийти решил простолюдин».

Как же избавиться от Мастера?

И вельможи советуют:

«Ты призови его, ты в нем роди надежды,
Чтоб он на золото свои приподнял вежды.

За золото Ферхад и веру отметет,

За сладость звонкую от Сладкой отойдет.

……………………………………………………………………

Коль золотом глупца не отмести метлой,

Тогда займи его работой над скалой.

Чтоб до поры, когда его иссякнет время,

Напрасно бы он бил в скалы гранитной темя».

Вроде бы сказочный сюжет. Царь дает Ивану-дураку невыполнимое задание, которое тот должен выполнить, чтобы получить принцессу, хотя царь и не собирается Иванушке принцессу отдавать. В сказке Иванушка обязательно своего добьется. Но поэма Низами — не сказка. Пользуясь атрибутами сказки, гений разбивает ее, как птенец яичную скорлупу.

Шах зовет Ферхада к себе. И тут еще одна неожиданность: простолюдин не чувствует себя ниже шаха. Ни о каком золоте и речи быть не может: Ферхада нельзя купить за все сокровища шаха. Диалог шаха с соперником — столкновение Мастера и самодержавного властителя.

Один бессилен, но несгибаем, потому что он — Мастер. Второй всесилен и беспомощен, потому что он может только купить, только убить, но не может сломить.

— Ты кто? Тут все я знаю лица, — спрашивает Хосров, отлично осведомленный о том, кто и почему приведен к нему. Но ведь нужно утвердиться. Нужно унизить собеседника.

И Ферхад отвечает:

— Мой край далек, и Дружба — в нем столица.

— Чем торг ведут, зайдя в такую даль? — задает новый вопрос Хосров.

— Сдают сердца, взамен берут печаль.

Диалог продолжается.