12

«У меня есть машина!» - огрызнулся Грили, выхватил морщинистую кожаную подушку и направился к дому на улицу, к новому зеленому PT Cruiser, который удивил Макфарланда. Макфарланд ждал, когда он запустит машину и направится вниз по холму, а затем поедет за ним, задаваясь вопросом, стоит ли ему бегать тарелки, посмотреть, была ли украдена машина. Он потянулся, заглянул в тарелки и наблюдал, как Грили врезался в стоянку первого вакантного мотеля, к которому он приехал, припарковал «КТ-Крейсер» и достал свою потрепанную старую сумку через патио мотеля и в вестибюль.

Через десять минут, когда Грили не вышел, Макфарланд позвонил в кафе мотеля, чтобы убедиться, что он зарегистрировался.

У него было. Дыхание стало легче, Макфарланд ушел, размышляя о начале уроков испанского языка, задаваясь вопросом, может ли продвинутый курс обеспечить более красочный подход, если бы он мог включать впечатляющий словарный запас старика.

У Макфарланда был хороший день. Он, с двумя детективами, и Карен, работая над неотложными недостающими делами, получил свободное правление с деревенскими убийствами. Он приобрел, с помощью средств, которые он, возможно, не захотел бы связать с начальником, достаточно доказательств, чтобы привлечь как Тэккера, так и Китинга к допросу - за посещения, которые, как он надеялся, приведут к арестам. Что касается третьего убийства, он был убежден, что это тоже окажется домашним, хотя пока у них не было ничего твердого.

Когда Грили подписал реестр и приложил ключ к своей комнате, на его холме его сестра, Мавити, выходила из квартиры, которую он оккупировал. Поставив свой арсенал пылесоса и пылесоса, кусты швабры, химикатов и ведер, она вскрыла окна так же сильно, как будто ветер, поднимающийся по каньону, мог сдуть самого Грили. Ее атака очистки включала новую контактную бумагу во всех ящиках, что дало ей повод пройти через них, чтобы узнать, не забыл ли он что-нибудь интересное. За два дня до этого она уже обыскала гребень.

Это было частью того, что так расстроило ее, и заставила ее следовать запретительному порядку. Она искала свою сумку за свой виски, а это значит выбросить ее. Она не чувствовала себя виноватой в том, что она ковырялась. Она не виновата в том, что ее брат был пьян, но она чувствовала себя ответственной за то, что он беспокоил своих друзей. Она не нашла свою бутылку, но она нашла что-то гораздо более интересное.

В нижней части сумки был маленький белый бумажный ящик, возможно, два-три дюйма, с тиснением с логотипом панамского ювелирного магазина; коробка была старой и окрашенной, как будто, возможно, она использовалась для многих целей. Внутри, тщательно упакованный между слоями пожелтевшей папиросной бумаги, был маленький золотой дьявол. Уродливая маленькая фигура со злым дьяволом или каким-то другим кумиром, один из них языческих идолов из Центральной Америки. Это выглядело как настоящее твердое золото, и оно было теплым и богатым, как золото; это было так тяжело, что она испугала ее.

Но это не могло быть настоящим золотом, реальная вещь стоила бы тысяч, а может и больше. Это должна быть копия музея. Она вспомнила, как Грили рассказывал о маленьких золотых фигурах, древних артефактах, сказал он. Она не могла вспомнить имя, которое он назвал. Он сказал, что они были доколумбовыми? С того момента, как Колумб открыл Южную Америку? Казалось, что ничего не может продолжаться так долго, ничего такого малого. Священные безделушки, сказал Грили, вылеплены исчезнувшими племенами. В то время он был немного пьян, достаточно, чтобы быть в одном из них эффектным настроением, когда ему нравилось рассказывать то, что он знал, и вышивать на нем. Он сказал, что сейчас маленькие золотые фигуры пользуются большим спросом, и даже один будет стоить целое состояние.

С Грили она никогда не знала, чему верить.

Она мало знала об истории или археологии, и она не помнила эти давние даты. Уакас, подумала она внезапно. Так он их и назвал. Реальные золотые хуаки, по словам Грили, были незаконными в Панаме, за исключением национального музея. Он сказал, что музей сделал копии, и продал их туристам. Конечно, это была одна из копий. Но почему это было так тяжело?

Грили не был выше воровства, если он мог уйти от него или подумал, что может, но Грили не мог украсть это сокровище, охраняемое государством. Если то, что он сказал, было правдой, такая кража была намного сложнее, чем все, на что способен старик. Кражи Грили побежали на взломать сейф небольшого магазина мамы и поп-музыки и заработали несколько сотен долларов. Не какая-то мощная международная операция; это был не стиль Грили, он не знал бы, как это сделать. Все его разговоры в ту ночь, которые были разговором виски, красочным рассказом историй, более чем наполовину от пропитанного воображения Грили.