12'92

— Дюша, не тупи! Разговор есть.

Мы забрались на заднее сиденье, Андрей поздоровался с Лемешевым, и вновь спросил:

— Ну что там ещё?

Перегонщик притопил педаль газа, и автомобиль тронулся с места, а я откинулся на спинку и усмехнулся.

— Сейчас — ничего, просто рядом постоим. А вот что с Графом делать — это ты мне скажи. Он на наш кусок пирога пасть разинул.

Фролов матерно выругался.

— Автобизнес крышевать, что ли, собрался?

— Подкатывал, да, — подтвердил Лемешев.

— Поговорю с ним, — пообещал Андрей. — Не знаю, получится достучаться или нет. Граф хорошо так поднялся, может быковать начать.

Я презрительно фыркнул.

— Да чего он там поднялся, Дюша? Видеосалон и блошиный рынок на «Диете» крышует? Ладно бы отжал, так само в руки упало!

И это было действительно так: после расстрела бригады боксёров Граф просто прибрал к рукам ставшие бесхозными точки и совсем не факт, что сумеет удержать их, когда вернётся из Казахстана Миша Тупин со товарищи. Если они, конечно, вернутся. Так-то местные ухари давно могли их где-нибудь в степи прикопать.

Андрей отмахнулся.

— Да не в этом дело, Серый! Он деловой стал до невозможности, ударит моча в голову, и закусится на ровном месте!

— Поговори с ним. Скажи, что так дела не делаются, а Сева не сам по себе. Да и мы тоже. Без подробностей, просто намекни.

— Намекну, ага, — кивнул Фролов. — Думаю, всё же сдаст назад.

— Наверняка сдаст. Только не факт, что надолго. Точно какую-нибудь падлу кинет. Он по жизни чужими руками жар загребает.

— Разберитесь, короче, с ним! — потребовал Лемешев. — Вам за это деньги платят.

Андрей вскинулся было, но я его придержал, вытянул из кармана стопочку банкнот и отсчитал приятелю две сотни.

— Твоя доля.

В октябре нам обломилось восемьсот марок, и в общак я отдал только половину, а Фролову вручил сотню, так что прибавка на сей раз получилась более чем существенная, возмущаться он сразу передумал. Только и проворчал что:

— Ну да, платят… — Потом вздохнул и спросил: — Едем-то куда?

— Тут недалеко, — неопределённо ответил перегонщик. — Просто рядом постойте, лицами поторгуйте.

И точно: домчались быстро. Пересекли Гагарина и Барбюса, а там ещё немного покрутились по району и вывернули к железнодорожным путям, точнее к протянувшимся вдоль них гаражам.

— Где-то здесь, — пробормотал Лемешев, углядел в свете фар какой-то ориентир и свернул в узкий проезд, покатил вглубь кооператива.

Один поворот, другой и вот уже иномарка уткнулась в ржавые ворота, за которыми маячила тёмная махина гаражного бокса.

— Стучите! — распорядился перегонщик, не спеша выбираться из-за руля.

— Пошли, — пихнул я в бок Андрея, сам вылез из салона через противоположную дверцу, встал рядом с машиной, огляделся.

Место нисколько не понравилось, но деваться было некуда, подступил к воротам, приложился к углу его створки ботинком.

— Открывайте!

Поначалу ничего не происходило, затем вспыхнула закреплённая на стене бокса лампа, хлопнула дверь, послышался скрип снега под ногами неспешно шагавшего к воротам человека. Дальше створки дрогнули, скрежетнули и начали расходиться, открывая проезд в небольшой закуток-дворик. Там стояли видавшие виды «жигули» шестой модели, а ещё у дальней стены высился сугроб, точно скрывавший в своих недрах какой-то автомобиль.

— Ты ещё кто такой? — недоумённо уставился на меня распахнувший ворота мужик в валенках, фуфайке и шапке-ушанке.

Ни одеждой, ни худой злой физиономией на денежного покупателя, способного приобрести иномарку, он нисколько не походил, и я несколько даже напрягся, сунул руку в карман. От мужика этот жест не укрылся, он попятился, но тут из машины выглянул Лемешев.

— Порядок! Это со мной!

Порядок? Лично я в этом уверен вовсе не был.

01|12|1992 вечер

Покупателем оказался долговязый тип в китайском пуховике и пыжиковой шапке. Особо состоятельным он тоже не выглядел, но по нынешним временам не угадаешь. Опять же — машину вполне могли брать на перепродажу.

Лемешев загнал иномарку во двор, и мужик в фуфайке вознамерился закрыть ворота, но Андрей привалился к створке с таким видом, что просить его отойти не стали. Подозрительные типы обменялись быстрыми взглядами, и только.

— Ну вот! — указал на автомобиль выбравшийся из-за руля Лемешев. — Всё как говорил: пятилетний «Опель «Сенатор», не битый, не крашеный, без пробега по России. Сто семьдесят семь лошадок, антиблокировочная система, усилитель рулевого колеса, центральный замок. И за всё про всё тринадцать тысяч марок. В рублях — три миллиона шестьсот пятьдесят тысяч.

Длинный с хмурым видом обошёл вокруг иномарки, попинал колёса, глянул на товарища, потом зыркнул на нас с Андреем и выдохнул облачко пара:

— Дорого.

Я всё так же с рукой в кармане сдвинулся немного в сторону, не желая упускать из виду мужика в фуфайке, который интереса к машине не проявил и отошёл к боксу, а вот Лемешев сгустившееся напряжение проигнорировал и всплеснул руками:

— Да в каком месте — дорого? Я и без того за срочность пятьсот марок скинул!

— Дорого, — дёрнул щекой покупатель.