12'92

— И так орать будет, — вздохнула она, отстранившись после длинного поцелуя, и утопила кнопку дверного звонка.

Я задерживаться на седьмом этаже не стал, но поднялся лишь на половину пролёта, когда Зинка окликнула:

— Серёжа! Тебя папа зовёт. Зайди!

Ну конечно! Деньги же!

Пришлось спускаться. Тётя Софья моему визиту нисколько не обрадовалась, но Борис Ефимович недовольство жены проигнорировал и велел проходить на кухню.

— Разговор есть, — заявил он, тем самым меня изрядно удивив.

— Не пейте только! — потребовала Зинкина мама.

— Сказано же: поговорить надо! — буркнул Борис Ефимович и даже дверь на кухню закрыл, чего не делал на моей памяти никогда.

Та хоть и была со стеклянной вставкой, звуки голосов приглушала достаточно сильно, и даже этого соседу показалось мало, он включил радиоприёмник.

— Случилось что? — забеспокоился я.

— Случилось, — подтвердил Борис Ефимович, который, впрочем, не выглядел ни расстроенным, ни раздосадованным, скорее уж самую малость воодушевлённым. — Но не у нас.

— Это как?

Но собеседник от пояснений воздержался, начал разливать по чашкам ароматный чай и перевёл разговор на деньги:

— Гуревич рассчитался уже?

Я сидел спиной к двери, поэтому выудил переложенные в карман штанов купюры, кинул рубли на стол, занялся подсчётом валюты. Борису Ефимовичу причиталось чуть больше семисот сорока долларов, отсчитал семь сотен, остальное добил деревянными.

— Долг не надумали возвращать? — уточнил после этого.

Зинкин папенька поскрёб залысину, потом разрешил:

— Двести долларов забирай, пожалуй. Тебе ведь не горит с остальным?

— Не горит, — подтвердил я, убирая деньги. — Так что стряслось?

Борис Ефимович выставил передо мной кружку с чаем, передвинул в центр стола вазочку с печеньем и сам уселся напротив.

— Директор наш на «волге» в зад иномарке въехал, а там какие-то непростые люди оказались, на пушку его взяли.

— Что непростые — это понятно, — усмехнулся я. — Простые на иномарках не ездят. А на пушку — это как? У них ствол был?

— Не, — покачал головой сосед, — но насели на него здорово. Заставили бумагу подписать, что он в аварии виноват и обязуется за повреждения заплатить. Ещё «волгу» забрали, он им генеральную доверенность выдал.

— Лихо! — присвистнул я. — Гаишников не вызывали?

— Какой! Он когда пришёл, весь как осиновый лист трясся. Его так застращали, что чуть заикаться не начал.

Я задумчиво хмыкнул. Непростые люди — это одно, но тут автоподставой попахивало. Сразу вспомнилось плёвое дельце, которое летом Гера Буньков предложил, вот и уточнил:

— Бандиты?

— Не исключено, — со вздохом признал Борис Ефимович. — Велели деньги собирать и какую-то нереальную сумму, чуть ли не два миллиона, озвучили. Представляешь?

— Пусть милицию вызывает, — посоветовал я, прекрасно отдавая себе отчёт, что разговор этот сосед затеял совсем не просто так. Но вот к чему именно всё идёт, пока не понимал, и это напрягало сильнее всего. Если бы Борис Ефимович собирался ссудить директору денег, он бы мне двести долларов точно не отдал. Тогда что?

— В милицию он не пойдёт. Запугали его крепко. Да и что милиция сделает? Тут под вымогательство случившееся никак не подвести. С какой стороны ни посмотри — он кругом виноват. Авария по его вине случилась, ещё и бумаги подписал. Да и не возьмётся никто его от бандитов охранять.

Охранять?

Кое-что начало проясняться, и я взял из вазочки печенье. Откусил от «ромашки» лепесток из песочного теста, прожевал, запил чаем. После спросил:

— Что тогда?

Борис Ефимович с ответом спешить не стал, достал из шкафчика початую бутылку коньяка и пару рюмок, плеснул мне, налил немного и себе.

— Юрий Тимурович боится, что он деньги отдаст, а ему ни «волги», ни расписки не вернут. Надо бы его подстраховать.

— Кому надо?

Зинкин папенька влил в себя коньяк, шумно выдохнул и заявил:

— Нам надо. Для нас с тобой, Серёжа, это единственный шанс на плаву удержаться. Какая-то зараза Юрию Тимуровичу о положении дел в хозблоке нашептала, он председателем инвентаризационной комиссии не меня, а зама назначить собрался. Ну а тут пришёл и прямо заявил: я на твои делишки глаза закрываю, за это твои охранники меня прикрывают. Баш на баш, услуга за услугу.

Я уже объел ромашку со всех сторон, поглядел на кругляш с вареньем и закинул его в рот. Допил чай и спросил:

— То есть предлагает на общественных началах поработать?

— Получается, так.

— Дяде это не понравится.

— А деньги получать ему нравится? Если б вы тихонько сахар складировали, никто бы ничего и не узнал! Так нет же, развернулись! Автосервис, стоянка, киоск! А мне всё улаживать! — Борис Ефимович раскраснелся от возмущения и стукнул пальцем по краю стола. — И заметь: на общественных началах улаживать!

Я выпил коньяк, покривился и уточнил:

— Нас хоть не кинут?

— Сроду такого за Юрием Тимуровичем не водилось. Кремень-мужик! Слово держит.

— Лучше б он за рулём не отвлекался, — проворчал я.