12 шагов к состраданию

Похожий мотив есть в новозаветном Евангелии от Луки. Через три дня после распятия Иисуса двое его учеников идут из Иерусалима в лежащую неподалеку деревню Эммаус.[212] Естественно, они находятся в глубокой скорби. По дороге к ним присоединяется путник, который спрашивает, чем они опечалены. Они не одергивают его (дескать, не лезь в чужие дела), а рассказывают о казни Иисуса и объясняют, что считали Иисуса Мессией. В какой-то степени они рискуют: незнакомец мог бы высмеять их. Однако они находят мужество открыть ему сердце, предстать перед ним уязвимыми, поведать самые сокровенные надежды человеку, которого раньше в глаза не видели. Их доверие вознаграждается. Незнакомец не только не насмехается, но и утешает их. Начав с Моисея, он изъясняет им древние пророчества: Мессии суждено было пострадать, прежде чем достичь славы. На самом деле, ни в Торе, ни в книгах пророков ничто на это не намекает: незнакомец следует творческому подходу раввинистического мидраша. Ученики могли бы упрекнуть его за излишне вольное обращение с первоисточниками, однако они с готовностью слушают. Под влиянием его речей они даже меняют свою точку зрения, а их вера укрепляется. Впоследствии они вспомнят, что в них «горело сердце», когда незнакомец толковал Писание.

Это также рассказ о гостеприимстве и радушии: ученики открывают свое сознание для незнакомца, впускают в себя его идеи. Дойдя до деревни, они упрашивают нового друга остаться с ними на ночь. Момент узнавания настает, когда незнакомец преломляет хлеб за трапезой: они понимают, что все это время находились в присутствии Мессии, но «глаза их были удержаны». Прозрение длится лишь мгновение – почти сразу он делается невидим. Для евангелиста Луки это означает, что христиане могут увидеть воскресшего Христа лишь в Евхаристии, исследовании Священного Писания, а также при гостеприимстве странникам. Может статься, если мы перестанем шарахаться от чужестранца и отметать его взгляды с порога, если мы позволим ему менять наше восприятие, мы станем глубже понимать нашу собственную традицию, и у нас будут свои мгновения божественного прозрения.

И наконец, вспомним рассказ Бытия о борьбе Иакова с таинственным незнакомцем на обратном пути в Ханаан. Двадцатью годами ранее он очень нечестно поступил с Исавом, своим братом-близнецом, после чего ему пришлось спасаться бегством в Месопотамию. Теперь он возвращается в Землю Обетованную вместе с семьей, хотя ему не по себе при мысли, как его встретит Исав. Узнав, что брат идет к нему навстречу в компании четырехсот мужчин, он пугается. Он посылает семью впереди себя через Иордан, а Исаву направляет рабов с щедрыми дарами в виде домашнего скота. Про себя же думает: «Сотру [гнев] с лица его дарами, которые идут впереди лица моего, и потом увижу лицо его; может быть, он возвысит лицо мое».[213] Затем Иаков остается один.

И остался Иаков один. И боролся с ним какой-то человек до появления зари;

и, увидев, что не одолевает его, коснулся состава бедра его и повредил состав бедра у Иакова, когда он боролся с ним.

И сказал: отпусти меня, ибо взошла заря. Иаков сказал: не отпущу тебя, пока не благословишь меня.

И сказал: как имя твое? Он сказал: Иаков.

И сказал: отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом и людьми, и одолел.

Спросил и Иаков, говоря: скажи имя твое. И он сказал: на что ты спрашиваешь об имени моем? И благословил его там.

И нарек Иаков имя месту тому: Пенуэл («Лицо Божие»); ибо, говорил он, я видел Бога лицем к лицу, и сохранилась душа моя.

И взошло солнце, когда он проходил Пенуэл; и хромал он на бедро свое.[214]