12 смертей Грециона Психовского

Профессор откашлялся и еле-еле поднялся на палубу, где ему заметно полегчало. Глубоко подышав, придя в себя и заметив, что Аполлонский все еще возится с картиной, Грецион решил пройтись — свежий воздух всегда оказывался лучшим лекарством от всего на свете.

— Нет, ну это никуда не годится, — проговорил он про себя. — Надо привести себя в порядок, а то ты скоро совсем развалишься, старый жигуль.

Новое занятие для не унимающегося в этом оттиске Психовского весьма быстро нашлось, а скуку как рукой сняло, когда профессор увидел вдалеке новый объект интереса.

За небольшим заборчиком, который перемахнуть — как нечего делать, стояло натуральное джакузи — вода в нем уже пузырилась. Такие обычно помещают в самых роскошных каютах, и вроде бы пользоваться им может только тот, кто живет там, но, опять же, перемахнуть забор…

— Конечно, перемахнуть забор, но сперва притащить сюда Аполлонского, — подумал Грецион, уже более-менее придя в себя, на реактивной скорости вернувшись к художнику и неведомо как заставив того встать с места, ссылаясь на что-то «очень интересное».

— Если это не очаровательная дама, не остатки древней цивилизации, не черный маг и не дракон в подсобке, я буду очень разочарован, — предупредил Федор Семеныч профессора, пока тот буквально тащил его к месту будущего преступления.

Они дошли быстро — Грецион изложил план, пока художник взирал на джакузи.

— Знаешь, вот вроде это обычное джакузи, жалко, конечно, не дракон и все прочее, но я не особо разочарован, — игнорируя слова Психовского, сказал Федор Семеныч. — А, что ты там говоришь?

Грецион специально что-то проворчал — чтобы Аполлонскому жизнь медом не казалась — и повторил свой план.

— То есть ты предлагаешь рвануть в чужой джакузи без разрешения, пока там никого нет?

— Да, — ехидно улыбнулся профессор. — Может, там вообще никого нет. Если тебе страшно, хотя бы ножки помочить.

— Ты сумасшедший, — с этими словами художник зашагал к заборчику вокруг джакузи. — И где бы мы были без твоего сумасшествия.

Психовский улыбнулся так, что лицо чуть не треснуло.

— Оправдываю фамилию, — пошутил он и, обогнав друга, перемахнул через заборчик, встав у края джакузи.

Профессор посмотрел на свое по чудному искаженное отражение в булькающей воде, собравшись закатать розовую штанину, но не заметил подкравшегося сзади Аполлонского, который резко толкнул Грециона — Психовский свалился прямиком в джакузи, даже не раздевшись.

— И кто бы что говорил о сумасшествии! — энергично покрутив головой и протерев лицо руками, засмеялся профессор. Потом он решил распушить намокшую бороду.

— Эм, Грецион, — задрожал вдруг сзади словно сдувшийся голос художника. — Лучше-ка вылезай.

— Так, что-то я не понял тебя…

— Подними глаза.

Профессор вновь протер лицо и поднял голову — в проеме, что вел внутрь каюты, торчало дуло ружья, направленное вперед. Оно словно висело в воздухе — за ним ничего видно не было.

— На счет три, — среагировал Грецион, готовясь к марш-броску. — Раз, два…

— Три! — крикнуло ружье, окончательно высунувшись на свет божий — за оружием показался грохочущий смехом барон Брамбеус.

Психовский, не успевший полностью вылезти из джакузи, вновь свалился в воду. Аполлонский тяжело задышал.

— Да, вот вы и напугались! — сквозь смех, который можно было использовать вместо комбайна, выдавил барон. — Простите мне такой фарс, но я не смог удержаться.

— Скажите мне одно, — Федор Семеныч более-менее пришел в себя. — Зачем вы везете с собой ружье?

— О! Я всегда вожу его с собой, — как ни в чем не бывало ответил Брамбеус. — Не успел вам сказать, но охота — мое второе имя! Я до нее ой как падок. А видели бы вы моих гончих, таких нигде уже не найдешь…

Грецион поймал себя на мысли, что барон иногда говорит каким-то архаичными фразами, словно взятыми из словаря древностей. То ли ему нравилось оставаться в образе, то ли по-другому говорить он просто не умел.

Профессор как раз хотел спросить кое-что, но отвлекся на восклицание на непонятном языке и обернулся. В их сторону ковылял старый китаец.

— А, господи Ван! — помахал ему рукой Брамбеус. — Тоже решили искупаться?

Тяжело шагающий старик вновь повторил фразу на китайском — от нее несло какой-то тревогой.

— И где этот переводчик, когда он нужен, — буркнул Федор Семеныч. — Господин алхимик, мы вас не понимаем! Не по-ни-ма-ем!

Аполлонский замахал было руками, но отвлекся на линию горизонта, которая как-то яростно вспыхнула зеленым.

— Северное сияние? — удивился барон.

— Какая-то несостыковочка, — пожал плечами все еще сидящий в джакузи профессор.

Достопочтимый Сунлинь Ван вновь выкрикнул фразу на китайском — на этот раз, громче, яростней жестикулируя.

А потом мир вокруг перевернулся.