12 ступенек на эшафот

Ко всем офицерам, военным чиновникам, солдатам и вольнонаемным служащим штаба верховного главнокомандования вооруженными силами Германии

В полдень 13 мая я был взят в плен по приказу генерала Эйзенхауэра, верховного главнокомандующего войсками союзников в Европе.

За два часа, оставшиеся до моего отлета в лагерь военнопленных, мне не удалось проститься с моими боевыми товарищами, преданно и самоотверженно прошагавшими со мной трудными дорогами войны. Хочу сделать это сейчас, разлученный с вами километрами и обстоятельствами.

Хочу выразить искреннюю благодарность и признательность каждому из вас — не только за ваш самозабвенный труд и плоды тяжелой солдатской работы, но и за испытанную в боях надежность и преданность, а также за оказанное мне личное доверие. Только возможность безраздельно положиться на вас во всех моих начинаниях давала мне силы в многотрудном исполнении моих служебных обязанностей. И если нам удалось превратить ОКВ в образцовую командную инстанцию и содружество единомышленников, то это отнюдь не моя, а ваша общая заслуга.

Мне очень тяжело осознавать, что отныне я принужден навсегда покинуть тесный круг соратников и друзей. Как военнопленному мне предстоит предстать перед судом по обвинению в совершении воинских преступлений. Однако мое сокровенное желание — избавить каждого из вас от такой судьбы. На этом моя военная карьера завершилась, видимо, и жизненный путь подошел к концу.

Пока стучат ваши сердца, а ОКВ по—прежнему служит нашему Отечеству, требую от вас во исполнение моей последней воли сделать все от вас зависящее, приложить все ваши усилия и послужить верховному главнокомандующему вермахтом гросс—адмиралу Деницу во имя будущего Германии!

Генерал—фельдмаршал Кейтель

Последние письма из Нюрнберга

В. Кейтель — старшему сыну

12.1.46

…Ты все узнаешь о моей дальнейшей судьбе, а процесс будет продолжаться еще долгие недели. Это суровая проверка на прочность и мое последнее обязательство перед немецким народом и историей…

В. Кейтель — доктору Нельте

21.5.46

После уничижительной характеристики моей скромной персоны со стороны гросс—адмирала Редера моя защита вступает в новую стадию при полностью изменившихся обстоятельствах. В самом деле, всегда можно выстроить убедительную линию защиты против конкретных и предметных обвинений, выдвинутых посторонними лицами, и даже добиться снисхождения со стороны суда. Редер же ни разу не говорил со мной о моих упущениях и недостатках в работе. А ведь он просто был обязан это сделать и предъявить законные претензии, если, по его разумению, мои действия наносили ущерб интересам вермахта. В Берлине я неоднократно бывал в его кабинете на обсуждениях разнообразных вопросов, в том числе и министерского характера, достаточно часто присутствовал во время его докладов в ставке фюрера. У него было немало возможностей честно и открыто указать мне на ошибки или же обосновать опасность проводимого мной курса на посту начальника штаба ОКВ, тем более что я не раз обращался к нему за советом в стремлении завоевать его доверие или же сохранить его приязнь.

После всех вскрывшихся на суде обстоятельств и получив столь сокрушительный удар в виде обличительной характеристики, данной мне одним из представителей высшего военного руководства Германии, считаю, что не найду в этом суде понимания тех непреодолимых противоречий между моим искренним стремлением к возрождению отечества и субъективной невозможностью реализовать мои намерения в сочетании с допущенными ошибками, что, в конечном итоге, и определяло характер моей деятельности в ОКВ.

Организация моей защиты на процессе представляется мне отныне неразрешимой этической проблемой. Зная о том, какими благороднейшими мотивами руководствовались вы, дав согласие выступать на процессе в роли моего адвоката, хочу облегчить вам принятие решения и уверяю, что вполне пойму вас, если вы откажетесь представлять интересы столь сомнительной личности.

Я испытываю искреннее чувство стыда и только поэтому не решился высказать вам мои соображения при встрече.

С чувством глубокой благодарности и почтения.

Искренне ваш В. Кейтель

В. Кейтель — Луизе Йодль

9.6.46

Глубоко уважаемая, дорогая моя госпожа Йодль!

У меня возникла настоятельная потребность рассказать вам, как порадовала меня защита на прошлой неделе. Твердость, достоинство и непоколебимая убежденность в незыблемости солдатской чести были для меня не менее важны, чем четкость, внятность и довлеющая мощь неопровержимых доказательств. Колоссальный труд и ваша неоценимая помощь не остались втуне, а будут сторицей вознаграждены. Все, что мне не удалось высказать или же было упущено, сохранено в протоколах и документах. К счастью, главные позиции моего обвинения не имеют никакого отношения к Йодлю и могут быть легко опровергнуты его защитой. Мне остается только вспоминать об этом воистину историческом дне с чувством глубочайшего удовлетворения и благодарности.

В. Кейтель — доктору Отто Нельте

1.10.46