12 ульев, или Легенда о Тампуке

Положив трубку, Потрошилов засуетился. Раз до наркотика мафии добраться не удалось, значит, попытка может повториться в любой момент! Способность мыслить логически удержала от неверных шагов. Проявляя недюжинное здравомыслие, Алик не стал среди ночи будить начальство, объяснять необходимость охраны наркокурьера и требовать круглосуточный пост.

— Если не ты — то кто?! — воззвал его собственный внутренний голос.

— Если никто — то я! — воинственно откликнулся Альберт Степанович.

Он поймал такси и лично поехал больницу На ходу показав дежурной сестре удостоверение, Потрошилов уверенно направился к лечебным отделениям. По черной лестнице он поднялся на второй этаж. В узком захламленном коридоре было сумрачно и безлюдно. Над дверью со стеклянным окном светился плафон. Полустертая надпись под ним гласила: «Отделение реанимации». От волнения сердце отчаянно билось где-то в районе горла. Приникнув к окошку, оперативник пристально вгляделся. Худшие опасения не оправдались. Наркомафия уступала ему в скорости. На одной из четырех занятых коек лежал Мананга Оливейра Перес. Черная кудрявая голова повернулась на подушке. От облегчения у Алика подогнулись колени. Он успел. Мафия опоздала. Осталось лишь продержаться до утра. Даже ценой жизни... Чьей-нибудь.

Подтащив стул к двери отделения, капитан Потрошилов заступил на опасное дежурство. Он был готов к бою. Натянутые до предела нервы звенели как струны... Поэтому спалось ему неважно. Правда, никто не беспокоил. Утром выяснилось почему. Вход под полустертой надписью был запасным. Санитарка в некогда белом, а теперь желто-коричневом халате обнаружила гору окурков в углу и помятого сонного мужика на стуле. Обе находки ее не обрадовали.

— Япона мать! Третью пепельницу ставлю — и все без толку! А ты милок, что тут ошиваесся?

Спросонья Алик вскочил и запаниковал. Подозрительно уставившись на бабульку со шваброй, он понял — это не киллер. Потрошилов вытащил удостоверение и кивнул:

— Я из милиции, охраняю дверь.

— Чего ее охранять-то? Она уж года два, как забита.

Алик рванул к лестнице. В реанимационном отделении его встретили доброжелательно. Вызванный в спешном порядке рентгенолог, выслушав Потрошилова, философски изрек:

— Наркотики? В желудке? Это-то как раз нормально. Еще не то бывает. Можно поглядеть.

Капитан сурово сдвинул жидкие белесые брови.

— Нужно! В интересах следствия.

Африканские внутренние органы показались на экране. На фоне ребер и позвоночника все, что должно было двигаться и сокращаться, работало в нужном режиме. Доктор уверенно ткнул ручкой в темный силуэт под сердцем:

— Вот желудок. Как видите — пусто. Коля, вырубай!

Действительно, ничего похожего на контейнер с героином на всем протяжении пищеварительной системы наркокурьера не наблюдалось. Пациента бережно уложили обратно.

— Я с ним побеседую? — спросил Алик.

— Пожалуйста. Только недолго. Мы его будем на хирургию переводить.

Оставшись один на один с Манангой, Альберт Степанович осмотрелся. Под кроватью стояло судно. Последняя надежда заставила его подойти к сестре.

— Скажите, вот он, — последовал взмах рукой в сторону койки, — в туалет не ходил?

Медсестра задумчиво провела линию в температурном листе, пользуясь шпателем вместо линейки. Полюбовавшись своим произведением, она хмыкнула.

— У нас в туалет не ходят.

— А куда?

— Или под себя, или в судно, молодой человек. Если и было что за сутки — то все там, под кроватью. Еще не выносили.

Исследование содержимого судна Алик произвел, сидя на корточках. Признаков наркотика в стуле не оказалось. Выпрямившись, он пристально посмотрел Мананге в глаза:

— Здравствуйте. Я капитан милиции Потрошилов Альберт Степанович. Говорить можете?

— Дратуйта. Что уас беспокоит? — вежливо ответил негр, привычно цитируя пособие «Обследование больного».

После тревожной ночи Алик чувствовал себя неважно. Но в данном случае заботу о здоровье следовало расценивать как попытку увести разговор в сторону.

— Не надо увиливать, — строго сказал он. — Я все знаю.

Мананга провел по груди рукой в поисках амулета, но не нашел и жалобно сказал:

— Дауно уас это? — затем подумал и с мольбой добавил:

— Камьень искать. Полисиа гуд.

Систематическое высшее образование осчастливило Потрошилова неблизким знакомством с немецким языком. Но, как настоящий полиглот, он даже не задумался:

— Правильно. А мафия — капут. Предлагаю сотрудничество. Ферштейн?

Лиловые губы разомкнулись в искренней улыбке:

— Траума била? Головой ударились?

Столь недвусмысленно выраженный отказ от сотрудничества был воспринят с пониманием:

— Боишься?! Может, ты и прав. А что, если они тебя и здесь достанут? В твоих же интересах сдать наркотики!

Последние слова Алик произнес, нависнув над лежащим Манангой, как карающий меч правосудия. Угроза явно подействовала. Лицо негра исказила гримаса. Раздалось бульканье, и по прозрачной трубке в банку, подвешенную к кровати, побежала из мочевого пузыря желтая струйка. Привлеченная громким голосом капитана, сзади подошла медсестра.