12 улыбок Моны Лизы

– Любовь… За мою жизнь у меня было много поклонников. Все достойные мужчины, только хорошее могу говорить о каждом. И муж у меня замечательный был. Опять-таки выбрали мы его с моей внутренней частью очень трезво, опираясь на факты. Он вызывал во мне большую симпатию, олимпийский чемпион, спортсмен, гордость Советского Союза! Как за него замуж не выйти? У меня из женщин первой были красные кожаные сапоги, несколько пар джинсов, косметика рижская! Ох, как много он привозил мне с соревнований подарков! Сына и дочь я ему родила. Сын, ты знаешь, бизнесмен, а дочка на телевидении работает. Толковые они у меня, горжусь ими. Но ты же про любовь просила. Вот слушай. У меня уже дети были, браку нашему около 10 лет, и я знакомлюсь с Павлом. Мне позвонили из редакции широко известной газеты, попросили дать интервью. А Павел был журналистом, который брал его у меня. Значит, пригласил он меня на беседу в ресторан. А через час я поняла, что впервые в жизни влюбилась, да еще так, что перестала слышать свою внутреннюю Фаину. Беседуем мы, он задает вопросы мне, а у меня внутренний паралич. Я смотрю на него, а в голове одна только мысль: «Так разве бывает?». Не помню, как дошла домой, но зашла в дом я однозначно другим человеком. Муж смотрит на мое потерянное лицо и спрашивает: «Что с тобой?», а я отвечаю: «Влюбилась». Он нервно рассмеялся несмеющимися, потерянными глазами и быстро произнес: «Артистка», – и скрылся. А я легла на кровать, уткнулась в подушку и ничего не могу поделать. Подбегают дети, дергают, просят внимания, а я лежу и пошевелиться не могу.

На следующий день позвонил Павел и предложил встретиться вновь, чтобы показать мне черновой вариант интервью. Когда мы встретились, достаточно было одного взгляда друг другу в глаза, чтобы все понять. Мы молча подошли друг к другу и обнялись, а потом он произнес: «Поехали». И мы на такси поехали к нему домой. Он жил один холостяцкой жизнью, в его доме не было и намека на женщину, от этого он становился в моих глазах еще притягательнее и желаннее. Мы занимались любовью, и я внезапно испытала оргазм. Айгуленька, ты прости старую бабку за подробности, но это важно. В наше время такие вопросы не обсуждались, и информации совершенно не было. А муж у меня был первым мужчиной. Вторым стал Павел. Именно с ним у меня случилось это физическое потрясение.

– Фаина Георгиевна, вы меня тоже в свою очередь простите великодушно, молодую дурочку, а вы разве до этого никогда самостоятельно это физическое потрясение не испытывали?

– Айгуленька, конечно, да. Но я считала, что это особенность исключительно моего организма, мой некий секрет, о котором знала только Я и Фаина. Я даже не предполагала тогда, что этот дар может проживаться совместно с мужчиной и от мужчины. Ты же знаешь, я с детства была самодостаточной, – Фаина Георгиевна звонко рассмеялась. И я вместе с ней.

Так вот, с тех пор практически каждый день я бегала к нему и влюбилась до смерти. Мне постоянно надо было его нюхать, трогать, ощущать. У меня пробудилась роковая страсть. Всякий раз после оргазма, вернее во время оргазма, у меня автоматически текли слезы. Я растворялась в нем, теряя себя. В тот период жизни место Фаины занял Павел, и из самодостаточной женщины я превратилась в говно, прости за это выражение, но по-другому не скажешь. Я дико ревновала его к каждой звезде женского пола, про которую он писал. Я закатывала истерики, если он мне в течение дня ни разу не позвонил, я ночами не спала, накручивая себя мыслями о том, один ли он спит или у него таинственная гостья? И так почти год…

– Фаина Георгиевна, вы совсем его не описали. Я же визуал, каким он был?

– Джорджа Клуни знаешь? Вот он был таким. И внешне очень похож, и фигура такая же, и жестикуляция, одним словом, его копия.

– А почему он был холостым?

– Потому что он был одинок. Страшно одинок. Опять-таки, это сейчас можно сходить к психологу, покопаться в себе, увидеть исток проблемы. А в наше время и профессии такой толком не было. Не принято это было. А я-то все чувствовала, что причина не в том, что он из множества роскошных женщин не может выбрать одну, а в том, что он не может просто сделать выбор в пользу себя. Даже не так. В пользу того, что он этого достоин. Великий парадокс Павла заключался в том, что при всей его красоте, привлекательности, уме и харизме, у него не было веры в себя. Он не осознавал и не понимал, насколько он редкий и гениальный. И если я умела говорить с собой и смотреть внутрь себя, он всю жизнь смотрел исключительно наружу, боясь даже спросить себя о том, что он хочет по-настоящему. Он боялся близости и боялся отношений. И я не понимала природу этого страха, при всем моем желании не понимала. Он всегда уходил от этих разговоров.