12 ведущих философов современности

По Нозику, люди не только что-то переживают, они еще и деятели, которые должны активно проживать

свою жизнь. Из этого он выводит, что мы должны отвергнуть саму идею «машины переживаний», с помощью которой простым нажатием кнопки было бы можно пережить любое ощущение и последствия любых действий, какие мы только способны себе представить. Единственная разница фантазий с реальностью заключается в том, что нам ничего не приходится делать ради достижения желаемого результата. Нозик безоговорочно отвергает взгляды ведущих утилитаристов девятнадцатого века, — Милля и особенно Сиджвика, — утверждавших, что единственной настоящей ценностью являются определенные переживания и ощущения. Если перевести эту мысль на современный язык, то можно сказать, что виртуальная реальность должна оставаться именно виртуальной реальностью. Животные в этом смысле занимают промежуточное положение — они способны чувствовать, не являясь рациональными существами. И хоть они не имеют каких-то официальных прав, некоторые вещи в отношении их непозволительны — мы не должны охотиться на них ради своего удовольствия («Анархия, государство и утопия», 37). И даже преступник имеет право на уважительное отношение к себе как к рациональному существу.

Теория справедливости Нозика может быть названа теорией «присвоения права». Лозунг этой теории: «Все, что возникает из справедливой ситуации в результате справедливых действий, само по себе является справедливым» («Анархия, государство и утопия», 51). В связи с этим возникают три темы для обсуждения: справедливость приобретения, справедливость передачи и справедливость ради исправления несправедливости. Справедливость приобретения, как ее понимает Нозик, осложняется его согласием с оговоркой Локка о том, что если мы черпаем справедливость из природного источника (а не получаем ее путем передачи от прежнего владельца), то должны оставить достаточный ее запас для всех остальных (скажем, я не могу захватить единственный колодец в пустыне в свое безраздельное пользование). Большую часть своих рассуждений Нозик посвящает разбору справедливости, полученной в результате передачи, где особенно важными являются возражения против «образцовых» теорий (эгалитаризма и т.д.), и в связи с этим возникает вопрос: действительно ли теория Нозика предлагает большую свободу по сравнению с конкурирующими теориями? Исправление допущенной несправедливости предусматривает соответствующую компенсацию, но при этом возникают значительные трудности в приложении теории к реальной жизни, ибо в прошлом были допущены многие исторические несправедливости, приведшие к неравномерному распределению ресурсов. И наконец, критики заметили, что рассмотрение всех трех тем заставило Нозика размыть границу между деонтологией и телеологией, склонившись на сторону последней.

Действительно, в своих поздних работах Нозик в значительной степени отказывается от позиции, занятой им в «Анархии, государстве и утопии». (К счастью или, наоборот, к сожалению, миссис Тэтчер и мистер Рейган, вероятно, не читали последних сочинений Нозика.) Нозик явно склоняется теперь к промежуточной позиции между деонтологией и телеологией, хотя все еще признает свою «очевидную склонность к деонтологии» («Философское объяснение», 498). Даже в «Анархии, государстве и утопии» есть одно беглое замечание относительно вопроса о том, вправе ли мы нарушать второстепенные ограничения, чтобы избежать «беспредельных нравственных страданий» («Анархия, государство и утопия», 30 и сноска). Поэтому Нозик задается вопросом, каковы могут быть мотивации нравственных поступков. Он считает, что есть что-то «глубоко истинное» во взглядах Платона, согласно которым то, что лучше для нас, является скорее нравственным, чем безнравственным. При этом Нозик добавляет, однако, что мы не всегда можем напрямую связать нравственность с нашими эгоистическими интересами или пониманием счастья. Вместо этого в «Философских объяснениях» выдвигается и пропагандируется идея ценности, отношение к которой может заключаться в одобрении, упорном ее отстаивании, фокусировании на ней и т.д. Этот принцип отношения Нозик назвал «V-ing»[2]. Ценно уже то, что к имеющимся ценностям есть определенное отношение, и тот, кто соглашается с этим, сам является ценной личностью. Нозик настаивает на том, что для человека лучше уважать ценности, чем не уважать (по внутренним причинам, а не потому, что «честность — лучшая политика»), даже в том случае, если сам человек не осознает этого. Даже если человек в силу обстоятельств сам не ценит своего отношения к ценностям, они все равно «в силу соответствующих условий будут воодушевлять и побуждать нас» («Философские объяснения», 438).