12 ведущих философов современности

Риск и усилие, а вовсе не удовольствие, есть то, что мы чаще всего ищем, — во всяком случае, если верить психологической антропологии Уильямса. Итак, если на основании моего жизненного опыта я осведомлен о перспективах на будущее и знаю, как мне добиться желаемого результата, то эти представляющиеся мне перспективы очень отличаются от перспектив, которые я представлял бы себе при отсутствии такой осведомленности. Перспектива попасть в некое устройство, обеспечивающее нирвану, по праву моясет быть признана пугающей, даже если сам опыт попадания в нирвану таким способом устрашающим не представляется. Плохо в такой машине, переносящей в нирвану, не то, что наш опыт в этом случае не является оптимальным, ибо машина может, видимо, дать нам ощущение риска и приложения усилий, но то, что в этом случае нечто фундаментально нам присущее, — самостоятельное составление личных планов и проектов, активность, проявленное старание и уважение к своему труду, — будет устранено и отнято у нас, каким бы привлекательным ни было пребывание в машине нирваны. Здесь Уильямс снова возвращается к идее внешних причин и реальных интересов, лежащих за пределами доступных субъекту мотиваций, хотя, конечно, машина нирваны — это особый случай.

По мнению Уильямса, изъян, присущий утилитаризму, заключается в том, что не принимается в расчет то обстоятельство, что мои действия переживаются не как совершенные кем-то, кто случайно оказался идентичным мне, но мои действия переживаются, как исходящие непосредственно от меня. Как таковой, утилитаризм совершенно несправедливо приписывает нам своего рода «отрицательную ответственность» за то, что мы не сумели своими действиями улучшить общее состояние мира. Требуется ли от меня, как то утверждают утилитаристы, приложить все силы, какие только имеются в моем распоряжении, чтобы — по мнению беспристрастного наблюдателя — уменьшить общее количество страданий и увеличить количество счастья в мире по сравнению с тем, что бы произошло со страданиями и счастьем, если бы я уклонился от действий или сделал бы вместо этого что-то другое? Уильямс отрицал, что кто-то в состоянии обосновать с точки зрения метаэтики, что от меня объективно и беспристрастно требуются именно такие действия. Далее Уильямс коснулся возможности того, что в силу личных причин я не способен действовать оптимально с точки зрения утилитариста и не обязан чувствовать себя виноватым за это. В эссе «Джим в джунглях» Уильямс предлагает мысленный эксперимент: некого человека ставят перед выбором — либо он убьет одного из двадцати заключенных, либо все двадцать будут убиты кем-то другим. По логике вещей, решения в данном случае могут быть приняты самые разные, и проблему нельзя просто свести к решению вопроса: что хуже — один убитый или двадцать? («Моральная удача», 38).

По мнению Уильямса, при решении таких проблем надо спросить себя не только о том, сколько мертвецов будет после того, как я приму решение, но, скорее: «Смогу ли я стать человеком, который хладнокровно совершит убийство, пусть даже это позволит предотвратить куда более ужасную бойню?» — или же: «Смогу ли я уклониться от убийства одного человека, зная, что мог предотвратить более ужасную бойню?» (Представьте себе еще такое: матери юношей, находящихся в этой группе, умоляют меня преодолеть трусость или ненужную щепетильность и застрелить одного, чтобы спасти остальных.) При этом я оказываюсь вовлечен в ситуацию в такой же мере, как и те двадцать человек, судьбу которых мне предстоит решить. Можно добавить, что положение не изменится даже в том случае, если мне предложат полную амнезию, я забуду все, и мне не придется жить только с воспоминанием о моем согласии или отказе. Я все равно останусь в таком случае человеком, который согласился или отказался что-то сделать. Уильямс, однако, не заключает из этого, что мы должны быть готовы выполнить сами любое одобряемое нами действие. Мы не можем требовать от политиков, полагал Уильямс, чтобы они лично делали то, что считают политически необходимым. Необходимые действия могут вызывать отвращение, поскольку к ним относятся войны, допросы подозреваемых, шпионаж. Политики обычно перепоручают эти дела тем, кто имеет к ним вкус и склонность. Критерий Уильямса оказывается весьма практичным и даже утилитарным: предъявление таких требований приведет к тому, что политические роли будут брать на себя самые брутальные кандидаты на руководящие должности.

Моральная удача и сожаление