12 великих трагедий

По части времени и места память!..

(Присаживаясь в тень.)

В тени тут отдохну! Эге, какие

Кусты большие! Не съедобны ль корни?

(Пробует на вкус.)

Скорее для скота, чем для людей;

Но ведь написано недаром где-то:

«Превозмогать свою природу нужно»;

А также: «Пусть гордец смирится, ибо

Возвышен будет, кто себя унизит!»

(Несколько встревоженно.)

Возвышен? Да. И я возвышен буду.

Иначе быть не может. Мне отсюда

Поможет выбраться сама судьба

И так устроит, что себе смогу я

Опять пробить дорогу. Испытанье

Ниспослано мне временное. Скоро

Ему придет конец. Вот только дал бы

Господь терпенья, силы и здоровья!..

(Отгоняет от себя мысли и, растянувшись на песке, устремляет взгляд в пустыню.)

Какая безграничная пустыня…

Вон там вдали шагает важно страус.

Не понимаю, право, для чего

Такое запустенье и безлюдье

Понадобились Богу? Никаких

Источников к существованью; пользы

На грош нельзя извлечь из этой части

Вселенной, втуне здесь века лежащей;

От сотворенья мира не слыхал

Творец от трупа этого спасибо.

К чему же было создавать его?

Н-да, расточительна природа-мать!..

А что, не море ль это на востоке —

Та плоская, блестящая равнина?…

Не может быть. Оптический обман, —

Оно на западе; вон та гряда

Холмов отлогих отделяет море

Плотиной узкой от пустыни мертвой.

(Вдруг, словно осененный мыслью.)

Плотиною? Так мог бы я?… Она

Не широка. Прорыть канал – и хлынут

Живительные воды, и пустыня,

Все это море знойное песку,

Соленым, настоящим морем станет!

Оазисы в нем будут островами,

И побережием зеленым Атлас

Потянется на север. Словно птицы,

Начнут летать суда на парусах,

Следы пересекая караванов.

Морской живительный и влажный климат

Удушливую атмосферу сменит;

Дожди здесь будут выпадать и росы;

Начнут селиться люди, строить город

За городом; появится трава,

Зашелестят и закивают пальмы!..

Страна на юге за стеной Сахары

Приморской станет с новою культурой;

Откроются заводы в Тамбукту;

Борну колонизируется мигом,

Через Габес железная дорога

Пройдет к верховьям Нила, и спокойно

В вагоне будет путь свой с этих пор

Естествоиспытатель совершать!

А на оазисе центральном моря

Норвежскую я расу распложу.

Мы, гудбраннсдальцы, – самой знатной крови!

Арабской примесь дело довершит.

И на высоком берегу залива

Я город славный заложу – Перополь.

Свет старый одряхлел. Пришла пора

Стране возникнуть новой – Гюнтиане!

(Вскакивая.)

Лишь были б капиталы – дело в шляпе.

К вратам морским ключ золотой мне нужен!

Поход крестовый смерти объявлю!

Пусть ростовщик сундук свой, на котором,

Как курица на яйцах, сидит,

Откроет мне! Мечтают о свободе

Теперь везде, и как осел в ковчеге,

Я Голос свой подам на целый свет

И скованным, прекрасным берегам

Свободу возвещу… Но прежде надо

Отсюда выбраться. Вперед пробиться.

А там и капиталы я достану.

Вперед! Полцарства за коня!

В ущелье раздается ржанье. Пер Гюнт

Мой конь!

Одежда! Драгоценности! Оружье!

(Подходит ближе.)

Не может быть?… Нет, правда! Да и разве

Не сказано, что воля движет горы?

Однако, чтоб коней она седлала?…

Э, вздор! Конь – налицо, вот факт; ab esse

Ad posse… и так дальше, и так дальше.

(Набрасывает на себя платье и оглядывает себя.)

Сэр Петер – турок с головы до пят!

Что будет впереди – никто не знает.

Ну, добрый конь, вези меня вперед!

(Садится на коня.)

И стремя золотое!.. Ну, лети же!

Ведь узнаются по езде вельможи!

(Скачет в пустыню.)

Шатер арабского вождя, расположенный особняком среди оазиса. Пер Гюнт, в восточном одеянии, возлежит на подушках, попивая кофе и покуривая трубку из длинного чубука. Анитра с толпой девушек пляшет и поет перед ним.

Хор девушек

Пророк к нам явился,

Всеведущий, мудрый пророк!

Верхом на коне он примчался,

Как вихрем гонимый песок.

Пророк к нам явился!

Господень посланник святой,

На белом коне, ослепляя

Одеждой своей золотой.

Пророк к нам явился!

Пусть флейта звенит и поет!

Господь не забыл правоверных,

Пророк посетил свой народ!

Анитра

Скакун его белый – белей,

Чем реки молочные рая.

Склоните чело и колени скорей!

Глаза его – звезды; сверкая,

Глядит из-под темных бровей!

Как вихрь по пустыне он мчался,

В алмазах в рубинах вся грудь;

Где ехал он – свет впереди загорался,

За ним же во тьму погружался весь путь

И жгучий самум поднимался!

И вот среди нас он, пророк!

Промчался, как вихрь по пустыне;

К ногам его скоро падет весь восток;

Кааба пустует отныне! —

Как нам возвестил он, пророк!

Хор девушек

Пророк к нам явился!

Пусть флейта звенит и поет!

Господь не забыл правоверных,

Пророк посетил свой народ!

Девушки пляшут под тихие звуки музыки. Пер Гюнт

Читал я в книжке раз, – и это верно, —

На родине пророком быть нельзя.

Но быть таким, как я, пророком – лучше,

Чем первым быть среди богачей чарльстоунских,

Была в том ремесле, что я покинул,

Какая-то нечистая закваска,

Неясное и чуждое мне что-то;

Я никогда не чувствовал себя

Вполне в своей тарелке в том кругу,

Я не был истым человеком дела.

И дернула нелегкая меня!

Что нужно было мне на той галере?

Дела, аферы, счеты да расчеты —

Мое ли это дело? Оглянусь

Назад и сам себя не понимаю.

Не сам я и затеял это все;

Скорей так обстоятельства сложились…

На почве золотой «самим собою» быть

Ведь все равно, что на трясине строить.

Хвостом виляют, падают во прах,