1221. Великий князь Георгий Всеволодович и основание Нижнего Новгорода

Известный советский историк Вадим Викторович Каргалов писал: «Имелись специальные должностные лица – “юртджи”, которые занимались военной разведкой. В их обязанности входило: определять зимние и летние кочевья войск, в походах назначать места стоянок, собирать сведения о путях движения войск, состоянии дорог, запасах продовольствия и воды…

Много сведений привозили также монгольские посольства, которые направлялись ханами в соседние страны под предлогом переговоров о торговле и союзе… Еще одним источником информации были купцы, посещавшие с торговыми караванами интересующие завоевателей страны». На службе у монголо-татар были люди, знавшие по несколько иностранных языков. В 1236 году в башкирских степях венгерский монах Юлиан встретил монгольского посла, который «знал венгерский, русский, тевтонский, куманский, сарацинский и татарский языки».

Монголы почти всегда вступали в переговоры со следующим противником, прежде чем на него напасть, прибегая к намеренной и весьма умелой дезинформации.

Как замечал Гумилев, «истребление населения городов, где были убиты послы, с точки зрения монголов, логично. Народ, поддерживающий своего правителя, должен делить с ним ответственность за его поступки… Города, в которых были убиты парламентеры, монголы называли “злыми городами” и громили их, считая, что это справедливо».

У Чингисхана был своеобразный моральный кодекс строителя глобальной империи.

В его основе лежала всеобщая трудовая и военная повинность. «Ибо Чингис издал такое постановление, что ни один человек не свободен от службы, пока он не настолько стар, что больше не может никоим образом работать» (Рубрук).

Евразиец Николай Сергеевич Трубецкой замечал: «К своим подданным, начиная с высших вельмож и военачальников и кончая рядовыми воинами, Чингисхан предъявлял известные нравственные требования. Добродетели, которые он больше всего ценил и поощрял, были верность, преданность и стойкость; пороки, которые он больше всего презирал и ненавидел, были измена, предательство и трусость».

Гумилев писал: «Яса была новым законом. По законам Чингисхана карали смертью за убийство, блуд мужчины и неверность жены, кражу, грабеж, скупку краденого, сокрытие беглого раба, чародейство, направленное во вред ближнего, за троекратное банкротство, т. е. невозвращение долга, и за невозвращение оружия, случайно утерянного владельцем в походе или в бою. Так же наказывался тот, кто отказал путнику в воде или пище…

Наказанием за тяжелые преступления была смертная казнь; за малые преступления полагались телесные наказания или ссылка в отдаленные места (Сибирь)…»

Плано Карпини отмечал также покорность и законопослушность монголов: «Татары более повинуются своим владыкам, чем какие бы то ни было люди, живущие в сем мире, или духовные, или светские, более всех уважают их и нелегко лгут пред ними. Словопрения между ними бывают редко или никогда, драки же никогда, войн, ссор, ран, человекоубийства между ними не бывает никогда. Там не обретается также разбойников и воров важных предметов; отсюда их ставки и повозки, где они хранят свое сокровище, не замыкаются засовами или замками».

Однако, замечал Плано Карпини, для других народов была другая мораль и другие законы. «Они коварны и обманщики и, если могут, обходят всех хитростью. Это грязные люди, когда они принимают пищу и питье и в других делах своих. Все зло, какое они хотят сделать другим людям, они удивительным образом скрывают, чтобы те не могли позаботиться о себе или найти средство против их хитростей… Они очень алчны и скупы, огромные мастера выпросить что-нибудь, а вместе с тем весьма крепко удерживают все свое и очень скупые дарители. Убийство других людей считается у них ни за что».

Создание крупнейшей империи было невозможно без эффективной политической и военной организации.

Власть императора никем не могла быть поставлена под сомнение и была абсолютной: «Император же этих татар имеет изумительную власть над всеми, – писал Плано Карпини. – Никто не смеет пребывать в какой-нибудь стране, где император не укажет ему. Сам же он указывает, где пребывать вождям, вожди же указывают места тысячникам, тысячники сотникам, сотники же десятникам. Сверх того, во всем том, что он предписывает во всякое время, во всяком месте, по отношению ли к войне, или к смерти, или к жизни, они повинуются без всякого противоречия».

Тот способ ведения войны, который использовал Чингисхан, являлся квинтэссенцией развития боевого искусства Монголии более чем за тысячу лет и опыта завоеванных стран. У его бойцов не было превосходства в оружии, за исключением, может быть, луков, непревзойденных по дальности стрельбы.

В период завоевания Северного Китая, страны тангутов и державы Хорезмшаха в войсках Чингисхана помимо традиционной кавалерии появились походные и специальные части, в том числе инженерные войска, сформированные из солдат и военных специалистов завоеванных стран, оружейники, артиллеристы.