1221. Великий князь Георгий Всеволодович и основание Нижнего Новгорода

При этом князь был далек от того, чтобы быть просто «ночным сторожем» в самоорганизующемся обществе. В современных терминах в князе вполне можно разглядеть полноценного главу государства, не полновластного, но обладающего широким набором полномочий. На князьях лежали многие обязанности, связанные с обеспечением обороноспособности, безопасности, внутреннего порядка, руководством церковным делами и храмовым строительством, сферой образования и другими.

Толочко отмечает: «Верховным правителем страны (земли-княжества) был князь, обладавший законодательной и исполнительной властью. В своей деятельности он опирался на разветвленный административный аппарат, куда входили воевода, тысяцкий, посадник, тиун, дворский, городник, сотские и десятские, стольник, мечник и др. чиновники. При князе функционировала дума (совет), состоявшая из наиболее авторитетных бояр. Кроме того, важными органами власти на Руси были княжеские съезды и вечевые собрания».

Но потребность в князе выходила далеко за рамки потребности в руководителе, полководце и судье. От князя, помимо исполнения управленческих функций, ожидали и мистического покровительства, которое он мог обеспечить своими нечеловеческими способностями. Даже совсем юный князь воспринимался как ключевой элемент руководства и покровительства, а состоявших при нем опытных и знающих бояр считали самое большее советчиками. «Мистичность князя чувствуется в том, как остро, со страхом, переживало население древнерусских городов периоды бескняжья», – замечает Долгов.

Конечно, прерогативы князя в разных частях Руси отличались. Так, в Великом Новгороде его статус был ближе к тому, что описывал Ключевский – наемного менеджера и покровителя. Владимиро-Суздальское княжество давало модель относительно сильной княжеской власти.

Санкт-петербургский профессор Михаил Борисович Свердлов, специально изучавший этот вопрос, утверждает, что «в сознании и самосознании его князей создавался образ князя, продолжавший предшествующие традиции княжеской власти периода политического единства Киевской Руси. Поэтому владимиро-суздальские князья сохраняли все функции и атрибуты княжеской единодержавной власти… Эти наблюдения свидетельствуют о владимиро-суздальском князе как носителе высших военных, административных и судебных функций в княжестве. Лишь в кризисных для династии ситуациях князь обращался к городскому населению, прежде всего, вероятно, к городскому ополчению, чтобы получить его поддержку. Но в периоды стабилизации общественно-политической жизни он вновь полновластно управлял княжеством… Город Владимир, а с 10—20-х гг. XIII в. и другие города оказались связанными с княжеской властью, под ее прямым управлением, а потому не могли развиться в автономные от нее социально-политические коллективы, подобные Новгороду того времени».

«Занятие Юрием великокняжеского “стола” в 1218 г. происходит в строгом соответствии с нормами княжеского права того времени, когда умирающему правителю наследовал не сын, а следующий по старшинству брат (так называемый “родовой принцип наследования”), – справедливо замечает Пудалов. – Поэтому Юрий законно стал великим князем после смерти старшего брата Константина и не нарушил прав племянника Василька Константиновича, сохранившего правление в отцовском городе Ростове». Отношения Георгия Всеволодовича с племянниками, сыновьями Константина, действительно были образцовыми. Во Владимире Георгий Всеволодович встретился с ними, принял их «с великою любовию, зря на ня, изливаше слезы». Василько и Всеволод, побыв у дяди, через полгода вернулись в свои города.

Надолго отойдут в прошлое династические войны во Владимиро-Суздальской земле. Но и ее единство тоже. Георгий сохранил за всеми без исключения братьями и племянниками их уделы, завещанные отцом и старшим братом.

При этом, как подчеркивал Кучкин, «второе десятилетие XIII в. знаменовало собой начало нового этапа в развитии древнерусской государственной территории на Северо-Востоке. Феодальное дробление, намечавшееся еще в 40—50-х годах XII в., теперь стало реальностью. Вместо одного сформировалось семь княжеств, каждое из которых имело свою территорию и свои границы. Главным из них было великое княжество Владимирское, князь которого был старшим среди остальных князей, главой дипломатии и военных сил во внешнеполитических акциях. Ему же принадлежало право на выморочные княжества. Но несмотря на относительное единство, границы княжеств между собой имели суверенный характер, а владения одной княжеской ветви (младших Всеволодовичей) не переходили под контроль другой (Константиновичей) и наоборот. Эти особенности территориального развития древнерусского Северо-Востока впоследствии сыграли свою роль в процессе формирования территории единого Русского государства».