1221. Великий князь Георгий Всеволодович и основание Нижнего Новгорода

И, встав, молитву пред образом Божьим сотворил, обнял сына своего Василька и, поцеловав, дал ему Ростовское княжение, и послал его в Ростов; и обняв другого сына, Всеволода, благословил его Ярославлем, и послал его в Ярославль на княжение, сказав:

– Идите, дети мои, имея в себе страх Божий и заповеди Его, и Бог сохранит и спасет вас».

Константин умер 2 февраля 1218 года: «Той же зимой, месяца февраля во второй день, в пятницу, в 6 часов дня, скончался благоверный и христолюбивый великий князь Константин Всеволодович…» Летописец рассыпался в похвалах его добродетелям: «Любил же сей князь больше всего чтение божественного писания с вниманием и с великим прилежанием, и от этого вселился в него страх Божий, и тихость, и кротость, и смирение, и любовь, и милость». «После имя Константина поминается с прозванием добрый», – замечал Соловьев. Летописцы назвали Константина Премудрым.

Владимирцы, узнав о смерти великого князя, стекались на двор княжий и «плакали плачем великим, бояре – как о заступнике земли, их слуги – как о кормителе и господине, убогие и черницы – как о своем утешении и одеянии».

Константин Всеволодович был похоронен во владимирском Успенском соборе – рядом с отцом. «Княгиня его тогда же, над гробом, и постриглась, и дали имя ей Агафья». Она переживет мужа на 2 года. В летописи за 1220 год читаем: «В том же году скончалась княгиня Константина Агафья в монахинях, и положили ее в церкви святой Богородицы соборной в Ростове, января в 24 день».

С февраля 1218 года начинается второе владимирское княжение Георгия Всеволодовича. Он оставался великим князем вплоть до своей трагической гибели в битве с татарами в марте 1238 года.

Великий князь Владимирский 2.0

Георгий Всеволодович прибыл из Суздаля во Владимир с семьей и боярами в день смерти брата и принял владимирское великое княжение. Епископ Симон вновь был провозглашен епископом Владимирским. «И потом сел на великом княжении во Владимире брат его князь Юрий Всеволодович; и епископ Симон сел на свою епископию во Владимире».

Многие претензии русских историков к Георгию Всеволодовичу – Татищева, Карамзина, даже Соловьева – были навеяны представлением о древнерусском князе, как всемогущем самодержце. С другой стороны, в дореволюционной историографии популярным было мнение о князе как чуть ли не о наемном слуге вечевой общины. Ключевский утверждал, что князь изначально – «наемный военный сторож города и его торговли. Точно такое же значение сохранял для Новгорода и князь удельного времени… Значение князя как наемника новгородцы, верные своей старине – пошлине, старались поддерживать договорами до конца своей вольности». Представителем веча и общины считали князя и Костомаров, и известный русский правовед Федор Иванович Леонтович.

Так кем же был князь – самодержцем или наемным служащим вечевой общины?

Ни тем, ни другим.

Звание князей носили исключительно потомки Рюрика. Оно принадлежало всем им по праву рождения и не могло быть отнято ни при каких обстоятельствах. Это звание равняло между собой всех князей, они прежде всего братья между собой. Князь за преступление не мог быть лишен жизни, а наказывался максимум отнятием волости.

Князья очень ярко воспринимали свою избранность, свое предназначение, свою ответственность за судьбы вверенной им земли. «Родовые, вотчинные интересы всегда ставились выше, чем личные, – подчеркивает Николай Борисов. – Святые человеческие чувства – любовь, преданность, привязанность – отступали перед железной логикой власти, понимаемой не только как служение родовым интересам, но и как вечное предстояние перед Богом».

По объему своих полномочий древнерусскому князю было далеко до московских царей. Историк права и ректор Санкт-Петербургского университета Василий Иванович Сергеевич утверждал: «Все социальное положение, все условия тогдашнего времени решительно не благоприятствовали образованию абсолютной власти. Пока весь народ был вооружен, пока войско не специализировалось и не поступило в заведование князя, не могла образоваться абсолютная власть. Народ составлял главную силу князей, которые поэтому необходимо должны были вступать с ним в соглашение». С ним соглашался и Пресняков: «Конечно, князь для волости – не государь, и нельзя представлять себе волость, как маленькую монархию… Народ составлял главную силу князей. Народ, а не дружина… Князь – народная власть, а не внешний и случайный придаток к волости. Он необходимый орган древней государственности для удовлетворения насущных общественных потребностей населения – внешней защиты и внутреннего “наряда”… Для самих князей княжение есть отчина, средство для поддержки своего княжого значения, своего “отечества”, в старом смысле слова, своих владельческих интересов».