13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь

За несколько секунд вода полностью заполнила все пространство вокруг меня, что привело меня в совершенное замешательство, ведь последнее время я привык обитать в экстремально сухих условиях. Подхваченный потоком воды, я, словно выпущенное катапультой ядро, понесся по коридорам лабиринта. В ушах булькало и клокотало, перед глазами кружил белый вихрь бурлящих пузырьков спрессованной под диким напором воды. Потом я уже ничего не видел, поскольку инстинктивно — и это было самое верное — зажмурил глаза. Так, в кромешной мгле, беспомощно размахивая передними и задними лапами, я летел дальше, кувыркаясь в водовороте. Воздух в моих легких постепенно стал давать о себе знать. Когда мы дышим в обычных условиях, воздух гостит у нас в легких совсем недолго, мы вдыхаем его, он поступает в дыхательное горло, спускается в легкие и, не успев как следует там осмотреться, уже торопится вверх, в обратный путь. Но сейчас ему пришлось задержаться. Через некоторое время он как будто разбух и начал давить на стенки грудной клетки, словно пойманный зверь, отчаянно ищущий путь на свободу. Чтобы немного отвлечь себя от этого неприятного ощущения, я решил приоткрыть глаза. Вода оказалась на редкость прозрачной, пронизанной фосфорическим светом светящейся плесени, я даже отчетливо разглядел пузырьки, неистово пляшущие вокруг меня. Воздушные пузырьки! В каждом из них по капельке кислорода, в сотне, пожалуй, хватит на целый вдох — а здесь их многие тысячи! Возможно, это даже тот ветерок, который встречался мне в коридорах лабиринта. Догнать и высосать из них весь необходимый мне кислород! Я сложил губы трубочкой, изогнулся и вытянул шею в сторону мерцающей стайки аппетитных воздушных пузырьков.

Едва я дотянулся до замыкающего, как вся команда спасительных бусинок кислорода дружно прибавила ходу. Я отчаянно заработал лапами и снова стал их догонять. Осталось совсем немного, всего пара толчков и взмахов. Раз, два — и еще одна блестящая бисером резвая стайка обогнала меня, достигла хвоста пузырьковой змеи и вместе с ней исчезает в одном из ответвлений туннеля.

Я взвыл от отчаяния и тем самым, естественно, лишил себя последних запасов воздуха в легких. Теперь я чувствовал себя как подводная лодка, сжимаемая толщей воды.

И тут я увидел пещерного тролля. То есть скорее всего я думал, что вижу пещерного тролля, а на самом деле это была всего лишь галлюцинация, возникшая в моем воспаленном, лишенном кислорода мозгу. Тролль проплывал мимо, лежа на спине и заложив руки за голову. Он плыл отвратительно медленно, радостно мне улыбаясь, и, прежде чем скрыться за поворотом, еще помахал рукой. Я не сомневался, что это конец. Мои внутренности как будто раздулись и готовы были все разом взорваться. Глаза лезли из орбит, а в ушах грохотало так, словно я стоял у подножия Ниагарского водопада. Мне казалось, что по венам моим течет кипяток, который собирается в легких. Внезапно меня одолел приступ кашля.

Я был уже готов разом покончить со всем, открыть рот, и пусть вода спокойно течет внутрь. Все лучше, чем эти мучения. Так я и сделал — раскрыл рот и вдохнул, полный решимости захлебнуться.

Но то, что заструилось мне в легкие, было совсем не водой, а чистейшим, свежайшим горным воздухом.

Дождевая вода тоже искала выход из лабиринта и, найдя его, выплеснула меня наружу именно из того хода, который проделал недавно темногорский червь.

Наконец-то я был на свободе.

Выход. Только какой ценой! Выход находился километрах в пяти от подножия горы. Я летел вниз, подобно рыбе, нечаянно заплывшей в водопад. В очень тонкую, длинную струю воды. Должно быть, вид на просторы Замонии открывался великолепный, жаль только, что мне не удалось как следует им насладиться. Так нелепо закончилась моя жизнь в Темных горах.

Переход от одной жизни к другой протекал стремительно («протекал» в прямом смысле этого слова!). Я летел вниз, до удара о землю оставалось еще около двух километров. Ситуация требовала от меня невероятной концентрации и четкого взаимодействия всех душевных и физических сил.

— Сардины в масле, — вдруг сказал голос у меня в голове.

— Что?

— Сардины в масле.

Голос очень смахивал на голос Филинчика. Что за глупости?! Какие еще сардины в масле?

— Знание — тьма, — снова сказал голос Филинчика.

Лететь оставалось уже километра полтора. Я заметил, что струя воды падает в озеро. Слабое утешение. Шлепнувшись с такой высоты, так или иначе расшибешься в лепешку — хоть о землю, хоть о гладкую поверхность воды. Между прочим, классический случай для динозавра-спасателя. Вот только в поле зрения не было ни одного. Наверное, это именно тот квадрат, который после выхода на пенсию Мака остался безнадзорным.

— Тираннозавр Рекс.

Похоже, «Лексикон» в моей голове просто сошел с ума.

— Знание — тьма.

Остался километр.

Этим заявлением Филинчик пытался заставить нас мыслить во всех возможных направлениях. Так, что еще он говорил?

— Сардины в масле.