13-47, Клин

Пантера слегка приподнялась, перекинула через меня ногу и села сверху, согнув колени, своим лицом почти вплотную к моему.

— Лубок… — попытался сказать ей я, но она тут же перебила меня.

— Заткнись, — услышал я перед тем, как ее мягкие губы слились с моими.

Это было настолько головокружительное, прекрасное, легкое ощущение, что у меня даже закружилась голова. Я целовал ее и не знал, даже, о чем думать. Ее губы ласкали мои очень пылко и страстно, я положил ладони ей на бедра, а потом аккуратно довел их до талии. Немного поднял руки вверх, под майку, и тогда Пантера завершила поцелуй и слегка дернулась, намекая, что руки мне надо убрать. Я послушался.

— А это — свобода? — спросила она.

Я ошарашено кивнул.

— Нога не болит? — только и смог выдавить из себя я.

— Немного, — ответила Пантера и встала с меня, аккуратно сойдя с дивана на пол.

Я выдохнул и решил немного понаглеть.

— А почему ты прервала поцелуй? Что было не так?

— Давай я отвечу как-нибудь потом. Клин, я жутко хочу спать, а еще я хочу сделать это в гордом одиночестве.

Я кивнул, провел по лицу руками, пытаясь успокоиться, встал с дивана и отвел ее в свою спальню.

— Ложись здесь, — сказал я, — я тут все равно ночую довольно редко. На диване привычнее.

— Спасибо, — она перешагнула порог и прикрыла дверь так, что я видел только ее лицо между косяком и самой дверью, — извини, 13–47, но я за последнее время спала только у тебя здесь, и то всего пару часов.

Я кивнул.

— Ах да, Клин… Я прервала поцелуй, потому что я могу пылко поцеловать симпатичного мне парня, но никогда не буду с ним спать в первый день знакомства, а твои руки уже начинали говорить мне об обратном.

Она закрыла дверь перед моим носом, на некоторое время оставив меня стоять в полнейшем ступоре. Спустя пару минут, я пришел в себя.

— И вот теперь уже я резко стал парнем, который ей симпатичен, — пробормотал я вслух и пошел назад в гостиную.

***

День, когда я получил квартиру, стал особенным. В то время я еще баловался сигаретами и благодаря этому обрел двух лучших друзей, а потом встретил первую любовь. Сейчас же я возвращаюсь к курению только в моменты полного опустошения.

Утро было солнечным, но в полной мере никто не мог оценить красоту окружающих нас лесов, а, может быть, и красоту неба над головой. Я стоял в комнате для курения в подземном бункере и не мог видеть, как лучи яркого солнца отражаются на поверхности озера, расположенного неподалеку. Я любил наслаждаться красотами природы, но вместо этого сейчас наблюдал лишь различные матерные конструкции, которыми стены курилки были исписаны весьма щедро.

Интерес и тягу к философским мыслям во время любования природой я потерял после того, как побывал на войне. Выяснилось, что любой пейзаж становится отвратительным, если его завалить взрывами и погибающими тут и там парнями. После этого я уже не мог смотреть на красивые равнины, не представляя при этом тысячи мертвых тел на их просторах.

Но, в то время, до этих мрачных мыслей было еще далеко, и я просто стоял и курил, ожидая получения личной квартиры, и абсолютно не подозревая, что со мной произойдет всего через три года.

— Эй, закурить не найдется? — обратился ко мне здоровый бритоголовый парень, только что вошедший в комнату.

— Сигарету? Или огня? — уточнил я.

— Первое.

Я протянул парню пачку, он извлек оттуда сигарету и зажигалку. Закурил. Потом протянул мне руку.

— 11–42.

Это было принято у курсантов. При первой встрече назывался лишь личный номер, а только при дальнейшем знакомстве мы переходили на псевдонимы — в нашем случае, имена.

Я пожал руку.

— 13–47.

— За квартирой?

— Да. Людей много?

— Ты даже не представляешь, насколько, — ухмыльнулся бритоголовый. — Один пришел?

Я, молча, кивнул.

— А я со своей девушкой. Вместе учимся. Вот только сигарет она не переносит, поэтому сейчас мне очередь держит.

— А с какого ты курса? — поинтересовался я.

— Пехота. А сам?

— С офицерского, — гордо ответил я, даже не подозревая еще, что в недалеком будущем и сам вылечу в пехоту. — Ну ладно, удачи, 11–42, — я потушил сигарету и вышел в коридор.

Войдя в зал, где уже собрались все курсанты, я присвистнул. Народу действительно было весьма много. Зал, до этого бывавший почти всегда пустым, сегодня оказался забит практически до предела.

— Кто последний за квартирой? — крикнул я в толпу.

Какая-то девушка подняла руку. Я подошел к ней.

— Ты?

— Ага. Будешь за мной. Номер какой?

— 13–47, — ответил я.

— 09–82. — улыбнулась девушка.

Порой у меня голова шла кругом от всех номеров, которые нужно было запоминать, но этот я тут же захотел запечатлеть в своем мозгу надолго, когда рассмотрел поближе его обладательницу.

Стройная, высокая блондинка с пепельно-белыми, очень длинными волосами, ангельским, как мне тогда показалось, лицом, обалденной фигуркой… она как-будто сошла прямо сейчас со страниц какого-нибудь глянцевого журнала, будучи главной красоткой с обложки. Я подумал о том, что если бы не потерял время в курилке, то, возможно, никогда бы и не встретил эту модель в такой густой толпе. Мог бы просто оказаться в очереди за кем-нибудь другим.