13-47, Клин

— Добивать не стану, — сказал я, — хотя в таком положении можно сотворить уйму всего.

Я слез с нее и сел на пол. Кити так и осталась лежать рядом.

— Больно? — спросил я.

— Да, есть чуток, — ответила она, — но я не жалуюсь, сама же хотела. А ты как?

Болело тело, ребра, голова…

— В норме.

«Что же изменилось?»

Я встал, и тут же в моем черепе вспыхнула резкая боль. Пошатнувшись, я уперся руками в стену. В глазах потемнело. Это не могли быть последствия одного лишь удара. Все должно было быть намного сложнее. Мне становилось страшно.

— Ничего не говори Алексу, — твердо попросил я.

— Ладно. Постарайся восстановиться полностью до завтрашнего вечера, — окликнула меня Кити. — Ну или хотя бы процентов на семьдесят. Я не совсем уверена в успехе завтрашней операции…

Восстановиться? Я не представлял, как такое возможно.

17

Камуфляж не был военным, но, все равно, неприятно напоминал мне старую армейскую форму. Что ж тут поделать?

Всю ночь, последующее утро, и день меня мучили хаотичные проявления странной боли. Стучало в висках, изредка темнело в глазах, и начинала кружиться голова. Проходило это все так же непонятно резко, как и начиналось. Это не могло быть простой акклиматизацией моего организма к новым условиям жизни, потому что, если бы это было так, то навряд ли что-либо повлияло бы на регенерацию. Первые проявления боли я начал ощущать после того, как оказался на этой земле. Как будто я был растением, которое вырвали из родной почвы и запихнули силой в сухую землю в горшке.

Порой приходили мысли, что я подцепил какой-то странный местный вирус, а теперь медленно и мучительно от него подыхаю. Неприятные, скажу вам, мысли.

Хотя, некоторый оптимизм внушало то, что за всю свою жизнь я болел всего пару раз — все люди Альянса с малых лет проходили обязательную вакцинацию против всего только, чем можно было заболеть. Эта процедура проводилась раз в полгода. Пессимизма, в свою очередь, добавляло то, что моя очередь прививаться должна была наступить в тот день, когда я очнулся после контузии и сбежал вместе с Пантерой с родной территории.

Агент поселил меня прямо в своем зале. Я не жаловался и не имел ничего против такого жилья на первое время. Первую сознательную ночь на земле республиканцев я снова провел в той самой его комнате отдыха, где пришел в себя вчера утром.

Сейчас я сидел рядом с Кити в вагоне монорельса и смотрел на проносящиеся мимо окон многоэтажные здания. Кое-где они прерывались станциями, но большинство из них мы проскакивали на полном ходу.

— Зачем лифты к монорельсу расположены так близко друг от друга, если он не тормозит на каждом? — поинтересовался я.

— Ты предпочел бы передвигаться рывками? — спросила Кити. — Каждые триста метров тормозить на очередной станции?

— Так зачем?

— Каждый третий лифт ведет не на станцию, а на специальную площадку для отладчиков линии и диспетчерских служб, — пояснила Кити, — как ты сам понимаешь, там монорельс не останавливается. Каждый второй лифт — дополнительная страховка на случай, если первая станция выйдет из строя. Людей-то все равно нужно высаживать поблизости, пока ремонтируется первая. Вот и выходит, что остановки — через каждый километр примерно. Да и то многие из них мы пролетаем на полном ходу, если никто из пассажиров не дает сигнал к остановке, а на станции, соответственно, если нет народу в этот момент.

— Интересно, — прокомментировал я.

— Да. Тут неплохо живется. Конечно, везде есть свои дикости и минусы, но к этому привыкаешь.

Пару минут мы молчали, пока Кити не встала на ноги.

— Нам выходить, Эрик, — сказала она.

Сперва я даже не понял, к кому она обращается, и машинально оглянулся по сторонам в поисках некоего Эрика, но быстро сообразил, и тоже поднялся с сидения.

— Привычка — великая сила, — пояснил ей я, когда мы уже спускались в лифте. — Я всего два неполных дня обладаю именем. На базах Альянса люди получают при рождении лишь порядковый номер и оперативный псевдоним. Я вот Клин.

Подумал немного и добавил:

— А мой порядковый номер — 13–47.

— У нас с этим не настолько дико, — ответила Кити.

— Никого не смущает то, что по улице рядом идут два человека, одетых в абсолютно одинаковый камуфляж? — спросил я. — Учитывая, что он совсем не похож даже на вашу военную форму, это как минимум должно вызывать подозрения.

— Мы же не орем на всю улицу, что идем кого-то избивать, — парировала Кити, — а форму эту все прекрасно знают. У нас так одевается спецназ городского назначения. Те парни, которые разруливают уличные беспорядки.

— Тогда есть вероятность нарваться на спецов, которые потребуют удостоверения. Что ты будешь делать?

— Скажу, что в отставке уже. А форму ношу по старой памяти. И все, Клин. Никто не будет палить мне из пушки в спину.

— Ты вооружена?

— Конечно. Но не настолько до зубов, как ты, — усмехнулась Вирус. — Всего-то кастет и пистолет. Мачете и перчатку для разделывания людей я не прихватила.