13 диалогов о психологии

4. Отчет о докторском диспуте Н. Н. Ланге // Вопр. филос. и психол. 1894. Кн. 4(24). С. 564–616.

5. Будилова Е. А. Социально-психологические проблемы в русской науке. М.: Наука, 1983.

6. Ардалион Ардалионович Токарский (1859–1901): Некролог // Вопр. филос. и психол. 1901. Кн. 4(59). С. V – XI.

7. Труды Второго Всероссийского съезда по педагогической психологии в Санкт-Петербурге в 1909 г. (1–5 июня). СПб., 1910.

8. Айхенвальд Ю. И. Рецензия на книгу А. П. Нечаева «Современная экспериментальная психология в ее отношении к вопросам школьного обучения» // Вопр. филос. и психол. 1901. Кн. 4(59). С. 405–416.

9. Леонтьев А. А. Л. С. Выготский. М.: Просвещение, 1990.

10. Выготский Л. С. Диагностика развития и педологическая клиника трудного детства // Хрестоматия по патопсихологии. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981. С. 66–80.

11. Выготский Л. С. Исторический смысл психологического кризиса // Л. С. Выготский. Собр. соч.: в 6 т. Т. 1. М.: Педагогика, 1982. С. 291–436.

12. Мунипов В. Предисловие // История советской психологии труда: Тексты (20–30-е годы XX века). М.: Изд-во Моск. ун-та, 1983. С. 3–36.

13. Кольцова В. А., Носкова О. Г., Олейник Ю. Н. И. Н. Шпильрейн и советская психотехника // Психол. журн. 1990. Т. 11. № 2. С. 111–133.

14. Юревич А. В. «Онтологический круг» и структура психологического знания // Психол. журн. 1991. Т. 13. № 1. С. 6–14.

15. Кузнецова Н. И. Наука в ее истории. М.: Наука, 1982.

16. Аверинцев С. С. Предварительные заметки к изучению средневековой эстетики // Древнерусское искусство: Зарубежные связи. М.: Наука, 1975. С. 371–397.

17. Брушлинский А. В. Углублять фундаментальные исследования, повышать культуру научной дискуссии // Вопр. психол. 1988. № 1. С. 5–9.

18. Энрайт Дж. Гештальт, ведущий к Просветлению // Гештальттерапия: Теория и практика. М.: Эксмо-пресс, 2000. С. 109–308.

Диалог 2 Первая научная гипотеза древнего человека (Психология как наука о душе)

С.: Я горю желанием рассмотреть развитие психологии с самого ее начала.

А.: А это начало нелегко будет определить, потому что первые представления о психической деятельности человека и животных появляются еще в рамках донаучного знания, мифологического миросозерцания. В последнее время проблема мифа привлекает к себе внимание психологов, но она слишком сложна для наших вводных бесед, поэтому оставим ее и перейдем сразу к греческой философии, которая сыграла особую роль в становлении европейской психологии как науки.

Ты, конечно, знаешь, что психология долгое время не была, что называется, самостоятельной наукой; знания о психике добывались прежде всего философами, но также и медиками, юристами, педагогами, богословами… Часто все эти «специалисты» соединялись в одном лице – древнегреческом философе.

С.: Но ведь сегодня так много развелось различных видов психотерапевтических практик, которые базируются на древнекитайской, древнеиндийской и вообще восточной философии. Давай начнем с нее.

А.: Дело в том, что современная психология – я имею в виду европейскую и американскую традиции – берет свое начало именно в античной философии. В ее рамках были впервые сформулированы представления о предмете нашей науки – психология тогда была наукой о душе.

Понятие «душа» в мифологии и философии

С.: О душе? Но и в мифологии много говорили о душе. Я тут тоже кое-что успел почитать. Вот: Эдуард Бернетт Тайлор «Первобытная культура». Насколько я понимаю, речь идет именно о первобытной мифологии и о том, что именно побудило древних людей ввести это понятие – «душа».

Э. Б. Тайлор: Характер учения о душе у примитивных обществ можно выяснить из рассмотрения его развития. По-видимому, мыслящих людей, стоящих на низкой ступени культуры, всего более занимали две группы биологических вопросов. Они старались понять, во-первых, что составляет разницу между живущим и мертвым телом, что составляет причину бодрствования, сна, экстаза, болезни и смерти? Они задавались вопросом, во-вторых, что такое человеческие образы, появляющиеся в снах и видениях? Видя эти две группы явлений, древние дикари-философы, вероятно, прежде всего сделали само собой напрашивавшееся заключение, что у каждого человека есть жизнь и есть призрак. То и другое, видимо, находится в тесной связи с телом: жизнь дает ему возможность чувствовать, мыслить и действовать, а призрак составляет его образ, или второе «я». И то и другое, таким образом, отделимо от тела: жизнь может уйти из него и оставить его бесчувственным или мертвым, а призрак показывается людям вдали от него.