13 диалогов о психологии

вать не на любой видоспецифичный стимул (как в примере Леонтьева с лягушкой, реагирующей на шорох в траве), а лишь на такой стимул, биологический смысл которого обнаружен субъектом в индивидуально-неповторимой деятельности. То есть речь идет о том, что в ситуациях, когда субъект может реагировать на стимул (пусть даже и на абиотический) автоматическими реакциями (возможность которых заложена в его генетической программе), никакой психики для выполнения такого рода поведения не нужно. Психика появляется там и тогда, когда автоматических реакций становится недостаточно и субъект прибегает к индивидуально-специфической ориентировочной деятельности, в результате которой он “открывает” для себя биологический смысл биологически нейтрального стимула и, таким образом, начинает его ощущать (См. [80]).

Дискуссионные вопросы теории деятельности затрагивались и в исследованиях проблем музыкальных способностей Бориса Михайловича Теплова, исследованиях психологии памяти Анатолия Александровича Смирнова, непроизвольного запоминания Петра Ивановича Зинченко, чувственного восприятия Бориса Герасимовича Ананьева, даив работах других авторов тоже. И все эти исследователи по-своему “видели” деятельностный подход. Что касается “критики извне”, то здесь я упомяну еще две “линии огня”. Помнишь, мы говорили о школе Узнадзе и разработке этой школой проблемы установки? С: Конечно!

А.: Так вот. Эта школа всегда находилась в состоянии дискуссии со школой Леонтьева. И

главный предмет спора — какая психологическая категория является центральной в системе

общепсихологических категорий, или, иначе, что первично, что вторично.

С: В грузинской школе, наверное, говорили “установка”, в школе Леонтьева —

“деятельность”.

А.: Более тонкое решение данного спора дал, как мне представляется, ученик Леонтьева Александр Григорьевич Асмолов: да, установки как некие готовности к совершению деятельности предшествуют самой актуально развертывающейся деятельности. Однако в генетическом аспекте, в плане их формирования установки вторичны по отношению к деятельности, поскольку формируются в ней (См. [62]).

Другая линия полемики с теорией деятельности — это критика ее с позиций зарубежной марксистски и деятельно-

Критика деятельностного подхода “изнутри” и “извне” 555

стно ориентированной психологии. Таковая представлена в основном немецкоязычными авторами, среди которых особенно популярны исследования Леонтьева и Гальперина (в то время как, например, в США гораздо более известны труды Выготского и Лурии). Именно благодаря усилиям европейских авторов (Георга Рюкрима, Вольфганга Янтцена, Клауса Хольцкампа и других) было проведено четыре международных конгресса по теории деятельности в 1986, 1990, 1995 и 1998 годах и готовится пятый, проведение которого намечено на 2002 г. Выходит довольно много литературы по проблемам деятельностного подхода; ряд школ и групп разрабатывают те или иные аспекты теории деятельности и полемизируют друг с другом и с отечественными психологами. Так вот: многие из этих групп видят, по крайней мере, одно весьма слабое место деятельностных исследований в рамках школы Леонтьева — практическое отсутствие в них социально-исторического аспекта, анализа структур сознания и деятельности в рамках различных социальных систем и разных исторических эпох (См. [63]). Впрочем, данное уязвимое место признают и сами сторонники деятельностного подхода в нашей стране (См. [64, с. 29]). Критика любой научной идеи с научной точки зрения всегда оправданна и интересна. Однако в нашей литературе я неоднократно сталкивался с ненаучной критикой теории деятельности: то в одной публицистической статье читаю “Леонтьев — Лысенко в психологии” (это в том смысле, что он якобы вообще “не признавал роли внутренних условий”), то вижу пережевывание отдельных фактов научных и личных биографий создателей теории деятельности и размышления об их идеологической “зашоренности”, то встречаю прямые призывы “выбросить за борт марксистски ориентированную психологию” как дискредитировавшую себя и не имеющую практического применения. Да, как отмечает Владимир Петрович Зинченко, в рамках деятельностной психологии и не могли получить сколь-нибудь полную разработку проблемы свободы, судьбы и смерти. Однако не следует и отвергать на этом основании деятельностную парадигму с позиций любой новой, “единственно верной” парадигмы (поскольку она напрочь отрицает старую): “Все уже устали от монизма, идущего то ли от проекта Козьмы Пруткова о введении единомыслия в России, то ли от марксизма, то ли от православия” [8, с. 50-51]. На сем закончим наш разговор на сегодня.

Диалог 11. В Деянии начало Бытия Литература

1. ВаллонА. Отдействиякмысли. М., 1956.

2. Гальперин П.Я. Ответы на вопросы корреспондента журнала “Estudios de psichologia” // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 1992. №4. С. 3-10.