13-й Император. «Мятеж не может кончиться удачей»

   - В Лодзи к нашему арсеналу подошла толпа в три-четыре сотни поляков. Они были пьяны, размахивали бело-красными флагами и пели песни. Во главе они несли копьё со стягом. Подойдя к арсеналу, они принялись выкрикивать ругательства и оскорбления. Солдаты дали несколько залпов в воздух, в ответ из толпы в них полетели грязь и камни. Затем на площадь перед арсеналом вылетела детская кукла в окровавленной одежде и поляки начали скандировать: 'Маленький ублюдок подох, дело за большим!'. Солдаты не выдержали и открыли огонь. Более полсотни поляков убито пулями, в давке погибло столько же, число раненых сказать невозможно.

   - Сволочи, - саданул я кулаком по столу, - ну какие же сволочи! Неужели, все так плохо?

   - Я не знаю, - устало вдохнул Игнатьев, - но чувство такое, что мы сидим на вулкане. Ещё и ваши планы с аристократией...

   - Нам нельзя отступать. Дадим слабину, будет во сто крат хуже, - я устало откинулся на спинку стула.

   Действительно, события в Польше разворачивались совсем не так, как в моём варианте истории. Смерть Александра II сильно подействовало на моральных дух восставших, а некоторая нерешительность кабинета министров, решивших в период перехода власти от одного императора к другому ничего не предпринимать по столь скользкому вопросу, дали полякам время раскрутить маховик мятежа. Спешно назначенный мною, исходя из его заслуг в моем прошлом, руководить подавлением восстаний в Западном крае Муравьев, медленно и методично давил все очаги сопротивления. Но, увы, Михаила Николаевича на все не хватало - сказывалось то, что размах восстаний был шире и то, что Муравьеву пришлось одновременно заниматься и Литвой, и Польшей. Однако к осени 1864 года был наконец-то достигнут перелом. Восстание затухало, умирая под натиском наших войск, лишаясь даже слабой поддержки польского крестьянства, которому панские разборки были уже поперек горла. Число арестованных и ссыльных мятежников в Польше в конце 1864 года уже приближалось к тридцати тысячам, против двенадцати с половиной в моей истории, согласно дневнику. Всё шло к тому, что к весне 1865-го года, ровно на год позже, чем в моей истории, мятеж будет окончательно подавлен. И тут грянул гром заговора Гагарина, черт бы его подрал!

   Возложенная, из стратегических и политических соображений, на польскую шляхту вина за покушение стала палкой о двух концах. С одной стороны это консолидировало общество, лишив польских сепаратистов последних остатков сочувствия среди русских, и позволяло пополнить оскудевший за последнее время бюджет. С другой... эффект от этого известия в самой Польше был похож на вброшенную в затихающий костер бочку бензина. Полыхнуло так, что мало не показалось. Еще бы, смерть одного Императора, почти успешное покушение на второго и смерть Наследника престола! Вера в то, что еще чуть-чуть, еще самую малость, и русский трон падет, а Польша будет свободна, охватила Привисленский край.

   Как ни парадоксально, в Литве революционные настроения наоборот, резко пошли на спад. Если поляки на волне эйфории казалось совсем потеряли голову, то благоразумные литовцы сумели сделали правильные выводы из Петербуржских событий и просчитать ответную реакцию властей. Еще через три дня после публикаций подробностей покушения восстания в Западном крае прекратились как по волшебству, а в столицу посыпались депеши от местных чиновников о прекращении волнений и массовых службах в церквях и костелах Литвы за упокой души невинно убиенного цесаревича.

   Поляки же, напротив, явно решили пойти ва-банк, бросив все на чашу весов. Еще недавно почти сошедшие на нет манифестации и шествия в польских городах стали практически ежедневными, несмотря на комендантский час. Резко активизировались недобитые польские банды под руководством Мариана Лангевича, Юзефа Гауке-Босака, ксендза Станислава Бжуска, Зыгмунта Сераковского и других 'благородных панов'. Снова, как и в 1863 году, были попытки нападений на русские части, расквартированные в Польше. Ну что ж, сами напросились...

  - Реакция на аресты магнатов уже есть?

   - Есть, но весьма скромная, - пожал плечами граф. - Аресты только начались и в основном в провинциях, столичное воеводство мы пока не трогаем, слишком уж там обострена обстановка. Гораздо больше меня волнует, как отреагирует польская шляхта на объявление низложения Царства Польского и разбивку Польши на губернии...

   - Думаю, когда Михаил Николаевич закончит наводить порядок в этом чертовом крае, - сказал я со злостью, - реагировать там уже будет некому. Тогда и объявим. Единственная польза мятежей в том, что после них становится меньше мятежников.

   Игнатьев согласно кивнул и в комнате воцарилось молчание. В наступившей тишине отчетливо раздался треск поленьев в камине.