13 мертвецов

Конечно, Игорь врал. Чего еще ожидать от Князя Тьмы? Он все же имел некое тайное древнее знание. Валька понял это, едва Игорь стянул футболку. Похожие на арабскую вязь закорючки опоясывали худой торс: крест-накрест и поперек, от плеча, через впалую грудь, по ребрам, ошейником захлестывая горло. И откуда только явилось прозрение, что вся эта круговерть на деле представляет собой единое целое? Черную многоножку, запутавшуюся в собственных кольцах. Огромное непроизносимое слово.

Даже мысль о том, что прямо сейчас, при его личном участии, насилуют труп, вызывала у Вальки паническую атаку пополам с тошнотой. И все же… все же… Боковое зрение нет-нет да и возвращалось к обнаженному торсу, перевитому неизвестными письменами. Что-то завораживающее было в том, как стекали по татуированной коже капли пота; как грязные от земли ногти впивались в мертвую плоть и, с каждой новой фрикцией, качались, подрагивая, алебастровые ноги, покоящиеся на костлявых плечах Призывающего.

Когда Игорь запел, последние сомнения пропали даже у Бурзума. Заходил небритый кадык, загудело горло. Над разрытой могилой поплыл звук такой чистоты и силы, что Вальке подумалось: он сейчас разбудит не только пьяного сторожа, но поднимет на ноги весь город.

– Зеемму! Зеемму! Зеемелла!

Незнакомые слова будили в душе глубинное, первобытное. Вплетаясь в замысловатый барабанный ритм, что становился все изощреннее, они вытаскивали из подкорки такое, о чем Валька даже не подозревал. Потный, растрепанный Бурзум с ужасом глядел на свои ладони, колотящие в натянутую мембрану. Судя по его лицу, сейчас он играл за пределами своих возможностей. Очень далеко за.

– Хълах, зеемелла! Хълах ро! Хълах ро!

За те несколько минут, что погруженный в транс Игорь несся навстречу эякуляции, Валькин страх оформился, набрал силу. Из эфемерной боязни жуткого места, странного и отвратительного ритуала он превратился в конкретный страх за свою жизнь. Валька вдруг подумал: а куда, собственно, делись предыдущие помощники Игоря? Ведь были же они?! Наверняка были! Игорь сам обмолвился – «новых помощников»!

– Зеемму каму! Зеемму имале! Зеемму! Зеемму! Зеемелла!

Почудилось, что мертвячка, запрокинув голову, наблюдает за ним сквозь сомкнутые веки. Бескровные губы разошлись в похотливой улыбке. Под бледной кожей и впрямь затеплилась жизнь… затрепетал пульс? Валькино сердце едва не разорвалось, когда лежащие в его ладонях мертвые пальцы – он не мог ошибиться! – коротко сжались в ответ.

Груди покойницы колыхались в такт движениям Игоря, который находился далеко-далеко отсюда, за несколько километров, с другой стороны стола. Невидимые ладони мяли пространство, как комок глины. Смешивая с грязью само время, они лепили нечто чуждое. Противоестественное. Нечто, своим существованием оскорбляющее сам акт Творения. Из мертвого и живого рождали дьявольское.

– Хълах ро, зеемелла! Каму! Имале! Зеемелла!

Горловое пение перешло в утробный рык. Движения Игоря замедлились, стали резче. Он вколачивал себя в труп, и глаза его закатились под веки. В желтом свете фонариков он и сам казался мертвецом. Игорь вцепился в бледные бедра покойницы, прижался, слился с нею воедино. С глухим стоном вонзил зубы в перемазанную землей ногу.

Тотчас, выронив барабан, рухнул на колени обессилевший Бурзум. Игорь что-то еле слышно шептал, наглаживая живот своей безответной партнерши. Но еще раньше Валька, повинуясь инстинкту самосохранения, выпустил из рук такие странно теплые ладони. И когда в черных глазах Игоря мелькнуло торжество, он понял, что все сделал правильно.

– Это девственное мясо для тебя!

Палец Игоря указал прямо на Вальку, а тот уже отступил как можно дальше, вжался в оградку. Надо было рвать отсюда куда подальше, но Вальку словно приварили к ржавой решетке. Бурзум – тот и вовсе вертел косматой башкой, не понимая, что происходит. С нижней губы на грудь свисала прозрачная паутинка слюны. Придется спасаться самому, отчетливо понял Валька. В противном случае Игорь нагонит их в два счета.

Живот покойницы раздулся. Что-то зашевелилось внутри, туго натягивая кожу в разных местах. Как будто большая многоножка пробовала кокон на прочность. Руки вывернулись локтями вверх, вонзились в столешницу двумя черными когтями. Валька представил, что было бы с ним, не нарушь он приказ Игоря, и по спине его пробежала дрожь. Страх усилился, навалился стотонной тушей. Превратил ноги в бетонные столбы. Размазал остатки воли. На глазах парализованного Вальки безжизненное тело обретало иную, чудовищную жизнь.

Игорь попытался отпрянуть, но опоздал. Ноги на его плечах провернулись в суставах, ступни вытянулись в шипастые серпы, острия которых вошли Игорю под лопатки. Колени треснули, выламываясь, прижимая жертву к земле. Пойманный в собственную ловушку, Игорь зашипел не от боли – от злости. Перекошенное лицо дрожало, когда он, перебарывая себя, сквозь зубы то ли попросил, то ли приказал:

– Помоги мне! Живо!