13 месяцев

Перехватив солнце на полпути, самолет оказался уже в завтрашнем дне. Лед тянулся во все стороны без видимого края. Блестел он так, что становилось больно глазам. Казалось, что он начинается ровно в метре под днищем самолета.

От взятой из дому книжки уже тошнило. Я стал просто смотреть в окно. Это было немного неудобно, потому что прямо мне в нос упиралась спинка впереди стоящего кресла.

Стюардессы разносили завтрак. Вспомнив, как выглядел ужин, я улыбнулся девушкам, сказал, что не голоден. Правда, кофе я все-таки выпил. Он был мерзким.

У меня было ощущение, что из дому я вышел несколько лет назад. Неужели печенье «Choco-Pie» я покупал всего лишь сегодня утром?

Во время посадки в Красноярске у самолета сменился экипаж. Нынешний пилот вел самолет так, словно это был его личный велосипед. Резко заламывал виражи. Дергал руль. Самолет трясло.

Потом мы все вместе поднырнули под облака. Оказалось, что день сегодня довольно пасмурный. Я вытянул шею, посмотрел вниз, и Камчатка показалась мне черно-белой, как передача по старому телевизору.

Сразу под облаками начинались сопки. Ниже сопок начиналась бухта. По бухте ползли игрушечные кораблики. Я раздумывал, куда именно здесь можно втиснуть взлетно-посадочную полосу, а самолет пытался зависнуть в воздухе, встать на крыло, развернуться в этом самом тесном из возможных миров.

Потом самолет наконец коснулся земли и сразу, как при посадке на борт корабля-авианосца, замер.

Стюардесса прошла по рядам и предупредила:

— Готовьте паспорта. У выхода из самолета будет пограничный контроль.

Контроль оказался несложным. Толстый майор-пограничник, не глядя на проверяемых, листал документы, потом устал окончательно, плюнул и побрел в здание комендатуры.

7

Никаких излишеств типа трапа или автобуса, доставляющего пассажиров в здание аэропорта, здесь не существовало. Самолет просто подогнали поближе к выходу, пассажиры спустились по лестнице и вышли в город.

Я тоже вышел.

Разумеется, в воротах стояла толпа таксистов, жаждущих нагреться на бестолковых туристах. Невозможно приехать в незнакомый город и не оставить в карманах этих стервятников денег в пять раз больше, чем они того заслуживают.

На площади перед аэропортом стоял огромный стенд: «Спички не тронь! В спичках огонь!». Я не имел ни малейшего понятия, куда идти, где находится отель и сколько стоит поездка на местном такси. Я был готов платить.

Никто не бросался мне наперерез. Никто не хватал меня за рукав, не заглядывал заискивающе в глаза. Таксисты равнодушно смотрели, как я с их деньгами в кармане ухожу прочь.

До города я ехал на корейском джипе. За рулем сидел молчаливый камчатский водитель. Я спросил, сколько стоит поездка, он, не разжимая губ, пробурчал, что $7, и мы тронулись.

Пошли уже вторые сутки, как я не спал. Предыдущие четырнадцать часов я провел в неудобном самолетном кресле. Глаза слипались. Я полез за сигаретами.

— У вас в машине курят?

— Кури. Сам-то я бросил. Хотя раньше курил. Бывало, вечером засяду в туалете. Пока сижу, две папироски выкурю. Так что — кури.

Сам город показался мне одноэтажным и серым. В одном месте я успел заметить вывеску стрип-бара. Перед входом не было ни единого человека. Спирт в этих краях шел гораздо лучше, чем стрип.

Встречавшиеся на дороге рекламные щиты оглушали прямолинейностью: «Всегда обедай только у нас!», «Покупай канцелярские скрепки!».

Я сказал таксисту, что мне нужен недорогой отель. Недорогой — в смысле дешевый, он понимает? Водитель кивнул.

Свой джип он остановил перед серой коробкой без окон. На фасаде имелась вывеска: «Гостиница „Эдельвейс“».

— Подождите меня здесь. Я узнаю, сколько стоит, и приду. Может быть, меня не устроит цена. Тогда вы отвезете меня в другую гостиницу. Хорошо?

Водитель кивнул. Я вылез из машины и долго звонил в дверь «Эдельвейса». Долго — это значит минут десять.

Дверь открыла высокая красивая женщина. Она улыбалась и молчала.

— Я хотел бы снять номер. У вас есть номера?

Пауза. Потом:

— Есть.

— Сколько стоит?

Женщина продолжала молчать. Когда я решил, что ей просто неохота со мной разговаривать, женщина наконец начала отвечать. Со временем я понял: подобные паузы здесь в порядке вещей.

Просто, прежде чем открывать рот, камчатским людям необходимо хорошенько подумать.

Койка в общей шестиместной комнате внутри бетонной коробки стоила $25 за ночь. Туалет и ванная рядом, на том же этаже. Горячую воду дают довольно часто: дважды в сутки. Час утром, час вечером. Для постояльцев есть симпатичные девушки.

Последний штрих меня добил. Произнесено это было все с той же официальной улыбкой. Я вернулся к машине и сказал водителю, что стоит поискать другую гостиницу.

8

Спустя еще час я сидел в буфете гостиницы «Гейзер». Буфет был открыт, но буфетчица куда-то ушла. Я хотел выпить кофе и просто ждал, пока она вернется.

За окном лежала Авачинская бухта. На барной стойке стояла местная водка в чумазых бутылках. Бухту мне было видно плохо, а водку — хорошо.

Номер в «Гейзере» стоил $18 за ночь. Горячей воды не было вовсе, зато и девушек мне никто не предлагал.