13 несчастий Геракла

– Полагаешь, я получаю удовольствие, слушая истерические вопли? – скрипнул зубами хозяин.

– Думаю, нет, – спокойно ответил я. – Хотите совет?

– Говори.

– Не рассказывайте никому о произошедшем. Ни членам семьи, ни Ларисе Викторовне.

– Я не обсуждаю своих дел с прислугой!

– Вы хотите установить истину?

– Да.

– Тогда погодите устраивать прилюдное аутодафе Кларе, а я приложу все силы, чтобы выяснить действительное положение вещей.

Сергей Петрович сердито раздавил в пепельнице окурок. Я тяжело вздохнул. Кузьминский не привык слушаться других людей.

– Ладно, – неожиданно согласился он, – рой носом землю, но сообщи мне имя вора.

Получив «лицензию» на ведение дела, я прошел на кухню, пошуровал в бесконечных шкафчиках, висевших на стенах, отыскал кофе и с наслаждением выпил «Лавацца». В голове слегка просветлело, и захотелось есть. Я вспомнил, что последний раз трапезничал у Жанны, если, конечно, шоколадные конфеты можно назвать едой, и ринулся к холодильнику.

Бунтующий желудок успокоился только после четырех бутербродов с бужениной и маринованными огурцами. Я проглотил их разом и сел у стола. Теперь страшно захотелось спать. Зевота начала выламывать скулы. Я заварил еще кофе и на этот раз выпил его без сахара. Плотный туман, окутавший мозг, слегка рассеялся. Я бездумно уставился глазами в окно.

Прямо в кухню лез одуряюще пахнущий куст жасмина. Нынешнее лето пока радует, нет холода, дождей, резких перепадов температуры. В конце мая ртутный столбик достиг цифры +25 и уже месяц словно прибитый держится у этой отметки. Такая погода редкость для Москвы, у нас ведь сплошные аномальности: в июне холодно, в декабре тепло…

За спиной послышался тихий шорох. Я быстро обернулся. В кухню вошла Клара. Увидав меня, она вздрогнула и попятилась.

– Хочешь кофе? – ласково спросил я.

Клара подняла красные опухшие веки.

– Воды лучше, жажда замучила.

– Садись, – предложил я.

Она послушно устроилась на табуретке. Я взял большую бутылку «Новотерской», налил воды в высокий стакан и протянул ей. Клара схватила его и с жадностью стала пить.

– Не торопись, – улыбнулся я, – никто не отнимет.

Неожиданно Клара тоненько заплакала.

– Не брала я денег!

Я погладил ее по спутанным волосам.

– Конечно.

– Вы мне верите?

– В общем, да. Думаю, тебе их подложили.

– Но зачем? – шмыгнула носом Клара.

– Чтобы дядя заподозрил племянницу в воровстве и выгнал из дома. Кто-то в семье ненавидит тебя до такой степени, что готов на любую подлость.

– Это Белла, – прошептала Клара, – а еще Валерий.

– Родной отец? – изумился я.

– Он мне отчим, – пояснила Клара.

– А твой настоящий папа где?

Она пожала плечами:

– У меня его нет и не было. Я незаконнорожденная.

Последняя фраза прозвучала словно цитата из литературы девятнадцатого века.

– В наше время, – приободрил ее я, – это понятие устарело. Тысячи женщин во всем мире воспитывают детей без отцов, тебе нечего стесняться. А давно Валерий женат на твоей маме?

– Двадцать один год, – сообщила Клара, отхлебывая воду.

– А сколько же тебе?

– Двадцать один.

– Что-то я не пойму…

– Ничего сложного, – вздохнула Клара, – когда Валерий женился на маме, она была беременна от другого.

Она схватила бутылку «Новотерской». Я молча наблюдал, как тоненькая струйка воды наполняет стакан. Ей-богу, некоторые люди удивляют меня до глубины души. Если уж ты принял непростое решение жениться на женщине, которая носит под сердцем плод чужой любви, то будь благороден до конца. Зачем сообщать ребенку, что не являешься его биологическим отцом? Ведь ясно, что в подростковом возрасте получишь от падчерицы кучу проблем.

– Может, ты ошибаешься, – я осторожно продолжил разговор, – Валерий двадцать лет воспитывает тебя…

Клара горько усмехнулась:

– Он меня не замечает вообще, смотрит как на… на кошку. Впрочем, нет, с киской играют, ее гладят. Я для него словно программа телевидения! Нет, опять не то сравнение, она ведь тоже нужна, правда, всего одну неделю. Я вроде дурацкого подарка от богатого родственника. Принес он бедным племянникам железную метровую вазу. И вот теперь несчастные не знают, чего с ней сделать. Выбросить нельзя – дядя обидится, а дома держать неудобно. Вот и задвинули сувенир в угол, бегают мимо и не видят, только споткнутся иногда. Я не брала деньги.

– Кларочка, – ласково сказал я, – пока Сергей Петрович не узнает имени настоящего вора, он будет считать преступницей тебя.

Девушка угрюмо кивнула:

– Понятное дело.

– Значит, в твоих интересах помочь мне.

– В чем?

– Я должен найти того, кто совершил преступление.

Клара удивилась:

– Вы не секретарь?

– Секретарь, только хозяин поручил мне еще и это дело, в милицию он обращаться не хочет.

– Позора боится, – скривилась Клара, – а чем я-то помогу?

– Скажи, дружок, ты хорошо знаешь всех, кто сейчас живет в доме?

– Достаточно.

– Давай поговорим о них?

Клара оглянулась.

– Только не здесь, лучше у меня в комнате.

– Абсолютно с тобой согласен, – улыбнулся я, и мы переместились в ее спальню.

Там царил жуткий кавардак. Я покачал головой и спросил:

– Всегда живешь в таком беспорядке?