13 разных историй

Днем мама и бабушка кормили Люсика на веранде. Мы всегда знали, что у них на обед, потому что или мама громко требовала, чтобы Люсик доел до конца гущу борща, или бабушка упрашивала послушаться маму и съесть творожники. Люсик сперва мычал и не соглашался, а потом начинал реветь. Ревел Люсик басом с завываниями. Среди завываний слышалось: «а вот и не буду!», «не хочу!», «всё равно не стану!». Рев был таким громким и нескончаемым, что мама и бабушка наконец отставали от Люсика.

Но самое главное было вечером, когда Люсика начинали укладывать спать. Люсик должен был ложиться в девять часов. Люсина мама говорила, что иначе он нарушит режим и не поправится. Хотя куда было Люсику еще поправляться! Мяса и жира у него вполне хватило бы на трех мальчиков.

Сперва Люсика по-хорошему уговаривали идти спать. Люсик не шел. Потом бабушка почти плакала, усовещивая его. Но и это не действовало на толстяка. Он не двигался с места. Тогда мама Люсика начинала грозить ему всякими наказаниями, какие только можно было придумать. Но Люсик, видно, не очень-то пугался, потому что по-прежнему стоял у забора и плевал через него на улицу.

— Люсик, ты станешь когда-нибудь человеком? — выходила из себя его мама.

— Не стану, — бурчал про себя Люсик. Заканчивалось всё тем, что мама спускалась во двор и, поймав Люсика, волокла его в дом. Люсик упирался, старался зацепиться то за забор, то за дерево, а однажды нарочно свалил умывальник.

После криков мамы, жалобных упрашиваний бабушки и долгого вечернего воя на желтой даче наконец становилось тихо, и все соседи вздыхали. Люсик спал.

Мы и Люся

Это было как раз в тот час, когда нужно было идти спать и нам с Валёнкой. Раньше мы под разными предлогами хоть минуток на десять да оттянем время, а теперь чуть что мама говорит:

— Неужели вы хотите быть похожими на Люсика?

Вообще всё стало трудней. Начнет, например, Валёнка за завтраком дуть губы и отворачиваться от геркулесовой каши — мама обязательно скажет:

— Посмотри на себя в зеркало. Ну совсем — Люсик.

Только донесется из желтой дачи рев — мама говорит:

— Очень похоже на вас, очень.

Спать нам теперь приходилось идти, как только нас крикнут с улицы. Есть, хоть давишься, а нужно было всё. Нельзя же, в самом деле, хоть чем-то походить на этого толстяка. А тут еще приехал папа, послушал, как за забором мама и бабушка уговаривали Люсика, посмеялся и сказал:

— Ну, абсолютная карикатура на нашего Валёнку. Как похоже!..

Валёнка надулся:

— Ничего похожего нет.

— Чего же тут обижаться, — продолжал папа. — Посмотрите, как хорошо. По крайней мере все вокруг знают, что тут живет примечательный мальчик.

— Примечательный идиот, — буркнул Валёнка. Папа улыбнулся:

— Ну уж, будто он один такой упрямый…

В конце концов Валёнкё всё это надоело, и он сказал мне, что примет против Люсика меры. Однажды, когда толстяк из желтой дачи пускал за сараем свою лодочку, Валёнка подошел к забору, подтянулся на нем и крикнул:

— Эй, иди сюда!

Люсик поднял голову:

— Что тебе, мальчик?

— Я не мальчик, а Валёнка или Валёна. Иди сюда. Есть дело.

Соседский толстяк поднялся на ноги и неуверенно пошел к забору. В руках он держал свою лодочку, — Тебя как зовут? — спросил Валёнка.

— Люсик.

— А по-настоящему? Это ведь девчоночье имя. Люсик пожал плечами:

— Это они меня так назвали.

— Кто?

— Мама и бабушка.

— А ты не откликайся. Тебя как по-настоящему?

— Леонид.

— Вот ты и скажи, что ты Леонид. В крайнем — Леня. И никаких Люсиков. Это у тебя что?

— Лодочка.

— Дай-ка сюда… Не лодочка, а шлюпка. К ней надо парус сделать или подвесной моторчик и пускать не тут, а в запруде возле плотины. Хорошо бы в нее еще белую крысу посадить.

— А у тебя есть крысы?

— Нет. В Ленинграде была одна, да я ее на редкую марку выменял. Перелезай к нам. Мы шалаш для партизанского штаба строим.

Но Люсик через забор лезть не стал, а обошел кругом через две калитки.

На следующий день шел дождь. Люсик принес маленькие блестящие карты в коробочке и показал всем, как раскладывается пасьянс. Это он научился от своей бабушки. Но пасьянс раскладывать было нисколько не интересно, а Борька Скутальковский сказал, что уж если никто не умеет играть в шахматы, то лучше поиграть в «дурака» или забить «козла» в домино. К Люсику он отнесся с большим презрением и заявил, что мы вообще зря позвали его к себе в компанию. Но воображать перед Люсиком Борьке долго не пришлось. Вскоре Люсик, который отнес домой бабушкины карты, вернулся с шахматами и два раза подряд обставил Борьку. Третью партию Борька не доиграл. Он смешал фигуры и заявил, что поддавался нарочно и играть не хочет. Но никто ему не поверил, и он ушел, заложив руки в карманы, а Нолька свистел ему вслед. Тут мы все увидели, что этот Люсик не такой уж никудышный мальчишка.

Он к нам стал ходить каждый день и играл с нами в «партизаны и фашисты». Он всегда был у нас эсэсовским генералом, ему связывали руки, а потом его допрашивали в шалаше. Люсик хотел быть партизаном или разведчиком, но Валёнка и Нолька сказали, что таких толстых партизан не бывает.