13 сказок про любовь

Но этого удивительного факта Бо и Геа уже не замечали. Да и разве будешь смотреть на то, что остается за спиной, когда впереди столько интересного. Они действительно были в парке! Те же удобные скамеечки, тот же фонтан, те же дорожки — узнавание больно укололо ее, словно она поранилась иглой, которая раньше так добросовестно служила на благо ее гардероба. Геа невольно выбирала те же дорожки, которым она следовала в солнечном дне своей прошлой несуществующей, но настоящей жизни. Еще немного шагов и их встретят смешные деревянные человечки, розовый лабиринт и персиковые деревья. Все правильно, все сходится. Будто охотник, она шла по следам своих воспоминаний. Но никак не могла окунуться в них заново. Она выверяла каждый шаг, но это не помогало!

Ну и что из того, что она нашла парк своего прошлого? — в отчаянии подумала Геа — это всего лишь, это всего лишь…

— Это всего лишь дорожки! — вслух выпалила она, и посмотрела на давно уже притихшего Бо так, как будто он мог немедленно превратить вышеупомянутые дорожки в мармелад, набитый доверху модными вещами дамский гардероб, или что-нибудь другое не менее приятное вкусу и взору.

Но Бо прекрасно понимал, о чем говорит Геа. У него часто возникало желание поменяться местами с улыбающимся мальчиком, который до неприличия наивно взирал с его детской фотографии, но как он не пытался проникнуть за ее глянцевую поверхность, в этом нисколько не преуспел.

— Бо, это дорожки, и ничего более, камень и дерево, причем не в очень хорошем состоянии, — добавила она, указывая на заросшие участки сада и покосившиеся деревянные фигурки.

— Я знаю, Геа, пойдем-ка домой. Нам здесь делать больше нечего. Ты не можешь попасть туда, откуда уже однажды ушла. Наверное, мы часто сами того не замечая, прощаемся с чем-то навсегда, а потом незаслуженно предъявляем претензии, что это что-то ушло. А что ему остается делать? Видишь, как выходит — в восемь лет я побыстрее хотел стать взрослым, и убегал от детства, не обращая на него внимания, а теперь вот хочу туда, хочу, но сам виноват, сам прогнал его, а ведь мог бы и остаться там… Ах, Геа, зачем так происходит…

И Бо, известный рассказчик историй, способных развеселить самых угрюмых и докричаться до самых глухих, этот Бо взял и заплакал. Заплакал, как плачут о чем-то чего уже не вернуть, но во что все еще можно верить. А Геа, забывшая уже о своей собственной пропаже и странных историях, гладила согнувшуюся спину Бо, и говорила что-то неважное, но успокаивающее и все думала, думала, думала. Никогда у нее не было времени послушать своего друга, а вот теперь, когда услышала, стало так печально, что наверное, она еще сто лет будет пропускать его истории мимо ушей, хоть это и не очень вежливо…

И тут она поняла, что Бо сказал что-то очень важное. Что-то о том, что мы сами прощаемся с чем-то навсегда, а потом сетуем, что оно ушло! Стало быть, и она прогнала свое лучезарное прошлое, своего солнечного Си, свою молодую удивительную жизнь. Да так прогнала, что и думать о ней забыла. Чего же она еще могла пожелать? Что существовало такое, ради чего она могла бросить свое собственное счастье? На ум приходило лишь одно слово: забвение.

Когда она поскользнулась и чуть не упала тогда в парке, Си был далеко, и он бежал по мостику, а она так разволновалась, что уже не могла поспеть за ним, и лишь беспомощно провожала глазами его маленькую фигурку, а он все бежал и бежал. Если бы только предчувствие подвело и все окончилось лишь испугом, но непонятный страх не хотел ее отпускать, и она все больше и больше погружалась в его пучину. В какой-то момент время застыло, как застыл крик Си, и как застыли ее движения вместе с памятью. Движения и время пошли потом своим чередом, а вот Си больше в ее жизни не было, впрочем, как и воспоминаний, связанных с ним тоже. Если бы она захотела, то это все бы вернулось к ней раньше, но она не захотела.

Геа, словно в оцепенении промолвила:

— Бо, ты ведь знал, что у меня был Си, и что в нашем городе был парк испокон веков, и что я напрочь об этом забыла — ты все знал! И притворялся как все! Бо, почему???

— Геа, милая, — устало произнес Бо, — ты сама повесила тридцать три замка на двери своего прошлого! Но, видишь, сегодня ты сняла один из них, давай поглядим, что будет завтра.

Ее такая простая и незамысловатая жизнь на этом острове вдруг разлетелась на мельчайшие части мозаики, и что самое непонятное, собиралась эта мозаика в совсем другую историю. Но история была про нее, и с этим надо было мириться.

Старушка Геа и старичок Бо медленно поднялись со скамейки, и поддерживая друг друга пошли по направлению к резным воротам парка. Они снова не заметили, как сами по себе эти ворота отворились и закрылись за ними, выпуская в предвечерние сумерки родного города.

— Бо, а я ведь еще многого не помню, — в голосе Геи зазвучали нотки первооткрывателя, — у Си должен же был быть отец…

Бо улыбнулся себе в бороду, немного помолчал, и тихо произнес:

— Ты вспомнишь, Геа, обязательно вспомнишь.

* * *

Мечта старушки исполнилась.