13 способов ненавидеть

С другой стороны, он это сделал, как ни крути. И неважно сейчас, по каким причинам и с какой целью. Важно лишь то, что противник у него хитрый и опасный. Которому превосходно известны все сыщицкие уловки… И он слишком много знал о детективе. Не исключено, что включая и марку его машины!

Алексей выбрался из "Нивы", вышел на проезжую часть и стопанул левака. Приехав на Петровку, встал на значительном расстоянии от входа и настроил бинокль. Так-то оно лучше будет…

Ему повезло. Не прошло и часа, как он засек Диковича. Тот садился в машину, в скромный и мощный "Вольво" последней модели. Алексей следовать за ним не стал - опасно. Он просто запомнил номера и вернулся к себе домой, на Смоленку. У него имелись хорошие связи в ГИББД, и вскорости он записывал под диктовку адрес владельца "Вольво" последней модели с такими-то номерами…

Разумеется, это был адрес его московской квартиры. Вероятность, что именно в ней он держит Сашу, была невысока. Скорее всего, он ее прячет на даче… Хорошо еще, если на своей, а то вдруг на чужой…

Но что-то ему подсказывало, что на своей. Маньяк комфортно ощущает себя только в своем личном пространстве. И болезненно воспринимает чужое. А Дикович если и не маньяк, то явно с большим приветом…

Как бы то ни было, придется за ним следить. И, кажется, пора вызывать Игоря из отпуска и высвистывать Ваньку от его девушки.

К этому занятию Алексей и приступил, не теряя времени. У обоих парней были свои машины, а у Ваньки еще и мотоцикл. Это давало возможность маневра в слежке.

Оставалось четыре дня плюс сегодняшний вечер…

Александра. 25 октября

Бенедикт приехал вечером в понедельник, как и предупреждал. С порога громко объявил о своем появлении - опасался, видимо, застать снова Александру раздетой…

За время его отсутствия она крутила в уме так и сяк случившееся, но толком понять ничего не смогла. Тем не менее, хоть и на уровне ощущений, она все же сделала некоторые выводы. Во-первых, стало ясно, что Бенедикт, маньяк или нет, не так уж важно, но он способен, хоть и с большим трудом, себя контролировать.

Ее "во-вторых" было менее внятным: спасибо он ей сказал, похоже, за то, что она вышла из своей комнаты. Точнее, за то, что не побоялась. А еще точнее, за то, что поверила ему. Но это выводило за собой и неожиданное "в-третьих": значит, ему не безразлично мнение о нем другого человека…

Сначала она удивилась этой мысли, но потом, отбросив киношные страсти про маньяков, припомнила реальные дела, о которых когда-то слышала. Подробности и имена уже выветрились из памяти, но были случаи, когда маньяки имели превосходную репутацию, занимались какой-то общественной деятельностью, - следовательно, не так уж это необычно… Им, как и всем нормальным людям, требовалось уважение и признание. Им хотелось быть "хорошими" в самом обычном, общепринятом смысле этого слова…

Более того, припомнила она историю про некоего учителя, чуть ли не заслуженного педагога, насиловавшего и убивавшего мальчиков… Когда его разоблачили, он покончил с собой. И оставил предсмертную записку, в которой написал, что он чудовище… И просил прощения у всех своих жертв… Стало быть, он понимал, что делает. Понимал в обычных человеческих категориях добра и зла, которые ему не были чужды…

В свете всех этих воспоминаний и собственных ощущений Александра сделала для себя вывод: Бенедикт действительно болен, но он знает об этом. И сейчас он старается совладать со своей болезнью. По крайней мере, до тех пор, пока Алеша не найдет его и не остановит.

Выстроив эту цепочку заключений, Александра испытала огромное облегчение. Бенедикт намерен сдержать слово: он не тронет ее до прихода Алеши. Что будет, если Алеша не сумеет вычислить его в срок… Об этом думать не хотелось.

Но к ее ощущениям примешивалось и другое…

Сочувствие.

Да, как ни странно, она сочувствовала Бенедикту. Может, это "стокгольмский синдром"? Но она не могла не быть ему благодарна за то, что он боролся с демонами… За то, что победил их в жестоком бою, пощадив ее, Александру… Она видела, как это было ему нелегко… И Александра не могла не уважать такую силу воли. В ее критериях добра и зла человек, сражающийся со злом в самом себе, был достоин высшей оценки. М-да, вот так-то…

Разумеется, она отдавала себе отчет, что ее сочувствие очень зыбко: напади Бенедикт на нее снова, от него, сочувствия, не останется и следа! Но пока что она была под впечатлением выигранной им битвы с демонами, в которой приз достался на самом деле ей… И той горечи, того страдания, которое оставил в ней этот человек… Его страдание самым естественным образом вызывало в ней сострадание. В конце концов, она женщина… "Она его за муки полюбила, а он ее - за состраданье к ним"…