13 ведьм

Двор гимназии был залит режущим светом прожекторов. В нем было отчетливо видно, как клубится, колеблется в воздухе прозрачный дым – сверху спускалась, оседала медленно водянистая взвесь, резко пахнущая мочой. Глаза отчаянно слезились, в горле застрял шероховатый ком. Суставы начало выкручивать, бежать стало трудно.

Вада бежала, закрыв глаза, приоткрывая их один раз на пять шагов – так было немного легче. Слезы все равно лились рекой, вытекая из-под сжатых век. Роговицы жгло огнем, в нос словно кипятка плеснули. С каждым вдохом легкие точно сжимались, впуская все меньше воздуха. В ушах звенело так, что заглушало вой ревунов.

«Вот и все, – неожиданно спокойная мысль оформилась в голове, на секунду перекрыв огненную пляску боли и страха. – Твой путь окончился. Нельзя убежать от аммиачного облака. У тебя сгорят легкие, спекутся кишки. Аммиак выест тебе слизистую. К утру ты будешь просто еще одним трупом. Мертвые люди, мертвые собаки, мертвые кошки, мертвые деревья. Здесь многие умрут».

Ноги не держали. Вада упала на четвереньки, уже не чувствуя, как погружаются в ледяную жижу ладони. Раны на коже щипало и саднило. От запаха мочи слюна во рту густела и обволакивала рот полиэтиленовой пленкой. Ведьма подняла голову. Глаза были закрыты, но сквозь веки она видела сгорбленный силуэт прямо перед ней.

– Мой внук, Сережа, – проговорила старуха медленно. – Мы сильно поссорились вчера. Он очень расстроился. Был сам не свой. Ему нельзя было на работу. Еще и в ночную смену. Он ведь не пьет. Почти никогда не пьет.

Вада замотала головой. Казалось, что земля под ней становится мягкой, топкой, засасывает ее вниз, в черноту, вонючую черноту, густую, как нефть. Яркие вспышки, ядовито-зеленые, кислотно-розовые, кроваво-красные, плыли вокруг, причудливо меняя формы. Они были как огромные амебы, клубки токсичного желе.

– Зачем, – старческий голос распадается на множество голосов, нестройный, пульсирующий хор тысяч ртов. Распяленных, пересохших, разорванных, зашитых. – Зачем ты это сделала?

Горло рвет наждаком при каждом вдохе. Слова ранят.

– Я. Вас. Ненавижу.

Звуки, как выстрелы. Каждое слово – пуля. Вылетает, обжигая вспышкой порохового пламени, заполняя легкие кислым дымом. Три слова. Три простых, коротких слова, в которых умещается целая жизнь, со своим смыслом, философией, целью.

Каково это – быть серой, ни к чему не способной, ничем не интересной? Как это – каждый день чувствовать себя тенью, отражением жизни тех, кто рядом с тобой? Когда нет сил открыть рот, сказать что-то, нарушить вечный вакуум молчания вокруг себя.

Пустота внутренняя ощущается куда острее пустоты внешней. Внутри – серое, студенистое нечто, без формы и содержания. Ничто по-настоящему не интересно, ничто не увлекает, не может зацепить.

Учеба – потому что надо получить диплом.

Работа – потому что нужна запись в трудовой книжке.

Подруги – им нечего сказать и нечего от них услышать.

Отношения – ненужные трудности ради коротких минут физического удовлетворения.

Мастурбация – просто рутина, привычка, уже нет даже мыслей во время нее. Только набор отработанных действий с четко обозначенным результатом.

Алкоголь, наркотики – просто способ сделать неполное забытье полным.

Вада не знала, что пришло первым. Плетение или ненависть. Ненависть, наверное. Она всегда жила глубоко внутри, ненависть, выращенная жутким, уродливым несоответствием. Способность заныривать в Сеть появилась потом, как следствие долгих наркотических медитаций за старым ПК, перед CRT-монитором, потрескивающим статикой, ритмично мерцающим в темноте. Растворяясь в толуольных парах, в опиумной дымке, Вада впервые почувствовала, как руки проходят сквозь клавиши, как распадаются на клетки, молекулы, атомы, электроны. Упорядоченный поток, бесконечная череда сигналов. Да или нет, нет или да. Там она впервые обрела свободу.

А после – и смысл.

Она бросила все – бестолковую работу, усталых родителей, рутинные решения и равномерное движение по замкнутым маршрутам. Она уехала из города автостопом. На трассе первый же дальнобойщик в уплату за подвоз жестоко оттрахал ее. Так, что потом больно было ходить. Через несколько дней Вада, без особой злобы в мыслях, нашла его жену и устроила так, что ее, бухгалтера в частной фирмочке, посадили за растрату. Ведьма просто вскрыла налоговой махинации хозяев, а те нашли козу отпущения. Дальнобойщик остался один с тремя детьми на руках – бабушек уже не было в живых. Страдали все: он, дети, жена. Страдали долго. Наверное, страдают до сих пор, хоть срок уже окончился.

Это стало для Вады откровением. Она поняла, что по-настоящему приносит ей удовлетворение. В ее дальнейших поступках не было рационального зерна. Месть, обогащение, манипуляция – все это было пустой шелухой, способом привязать чистые эмоции к материальному. Так нужно тем, кого интересует материальное. А Вада просто делала людям плохо. Так плохо, как только могла. Каждый раз стараясь изобрести изощренный способ. Всегда выбирая главной мишенью женщину.