1356

Большинство картинок изображали святых. Была Радгонд с короной, нарисованная на фоне каменной кладки, а позади нее строилась большая церковь.

Он перевернул жесткую страницу и увидел ужасающую картину ослепления святого Леодегера - солдат протыкал шилом глаз епископа.

- Разве это не пугает?

Графиня наклонился вперед посмотреть картинку.

- Они вырвали и язык тоже. Анри всегда угрожал вырвать мой, но не сделал этого. Полагаю, я должна быть ему благодарна. Это Клементин.

- В мученичестве?

- О да, вырывание кишок - верный путь к святости, бедняжка. Затем последовал Святой Ремигий, совершающий крещение голого мужчины в большом котле. - Это крестят Хлодвига, - пояснила графиня, - не он ли был первый французским королем?

- Думаю, да.

- Полагаю, мы должны быть благодарны, что он стал христианином, - сказала графиня, затем наклонилась вперед, чтобы перевернуть страницу и явила святого Кристофера, несущего младенца Иисуса.

На заднем плане было изображено избиение младенцев, но бородатый святой благополучно уносил младенца Христа с поля, на котором валялись десятки забрызганных кровью мертвых и умирающих детей.

- Выглядит так, будто Святой Кристофер вот-вот выронит младенца, правда? Всегда считала, что Иисус, должно быть, обмочил его, или что-то в этом роде. Мужчины довольно беспомощны с младенцами.

Ох, бедняжка, - последнее замечание относилось к святой Аполлине, которую двое солдат распиливали пополам. Живот был взрезан, кровь текла вниз страницы, а она молитвенно взирала на ангелов, выглядывающих из-за облака.

- Мне всегда было интересно, почему ангелы не спустились и не спасли ее, - заметила графиня. - Должно быть, очень неприятно смотреть, как ее распиливают пополам, но они просто болтались в облаках и ничего не предпринимали!

Не очень-то ангельское поведение. А этот человек просто глупец! - Томас перевернул страницу и увидел изображение Святого Маврикия, стоящего на коленях среди остатков своего легиона.

Маврикий убеждал своих людей, что лучше принять мученическую смерть, чем напасть на христианский город, и его товарищи-римляне прислушались к этому набожному желанию, и художник изобразил кучу переломанных окровавленных тел, разбросанных по полю, в то время как убийцы приближались к коленопреклоненному святому.

- Почему он не дрался? - спросила графиня. - Говорят, что у него было шестьсот солдат, но он вдохновил их на то, чтобы быть зарезанными как овцы. Иногда я думаю, что нужно быть редкостным дураком, чтобы стать святым.

Томас перевернул последнюю страницу и замер.

Потому что там был он, монах на снегу.

Графиня улыбнулась.

- Видишь? Тебе не нужен ученый, а всего лишь старая дама.

Рисунок отличался от того, что был в Авиньоне. Монах в книге не стоял на расчищенном клочке земли, а лежал, свернувшись во сне.

Там не было Святого Петра, но присутствовал маленький дом с правой стороны, и второй монах выглядывал в окно.

Спящий монах, над головой которого светился нимб, лежал на траве, но остальной пейзаж, как и крыша домика, был покрыт толстым слоем снега.

Была ночь, и на темно-синем небе были нарисованы звезды и одинокий ангел, смотрящий с этих звезд, а на полях страницы, разрисованных цветами, находилось имя святого.

- Святой Жуньен, - прочитал Томас. - Никогда о нем не слышал.

- Не думаю, что многие о нем слышали.

- Жуньен, - он повторил имя.

- Он был сыном человека высокого происхождения, - сказала графиня, - и, должно быть, очень набожным, потому что прошел долгий путь, чтобы учиться у Святого Аманда, но прибыл ночью, и Аманд запер дверь.

Поэтому Жуньен постучал в дверь. Но Святой Аманд подумал, что это, наверное, бандиты пришли его грабить, и отказался открывать. Не могу понять, почему Жуньен не объяснил, кто он такой.

Была зима, шел снег, а всё, что ему нужно было сделать - это сказать Аманду, кто он такой! Но очевидно, Жуньен был так же глуп, как и остальные, потому что не смог попасть в дом Аманда и прилег поспать в саду, и, как ты видишь, Господь любезно позаботился о том, чтобы снег на него на падал.

Так что он хорошо выспался и на следующий день непонимание было благополучно разрешено. Это не слишком волнующая история.

- Святой Жуньен, - Томас еще раз повторил это имя, разглядывая спящего монаха. - Но почему о нем написано в этой книге? - поинтересовался он.

- Посмотри на обложку, - предложила графиня.

Томас перевернул обратно негнущиеся страницы и увидел, что на самой первой был нарисован герб с изображением красного льва на белом поле, стоящего на задних лапах. Лев рычал, обнажив клыки.

- Мне незнакома эта эмблема, - сказал он.

- Моя свекровь была из Пуату, - объяснила графиня, - а красный лев - символ Пуату. Все святые в этой книге, дорогуша, связаны с Пуату, и я думаю, что просто не хватило тех, кто был ослеплен, обварен кипятком, обезглавлен, выпотрошен или распилен пополам, поэтому добавили бедняжку Жуньена, просто чтобы заполнить страницу.

- Но не Святого Петра, - сказал Томас.

- Не думаю, что Святой Петр когда-либо бывал в Пуату, так с чего бы ему находиться в книге?

- Я думал, святой Жуньен с ним встречался.