Вечный капитан

Александр Чернобровкин Херсон Византийский Первый роман из цикла «Вечный капитан»

1

С удаления в пять морских миль мыс Айя смотрится так, будто до него еще не добралась цивилизация. От него веет спокойным пофигизмом. Впрочем, в сравнении с другими частями Крымского полуострова, этот уголок природы один из самых незагаженных. Я любуюсь им уже третьи сутки. Любуюсь со своей яхты, дрейфуя почти на одном месте из-за полного отсутствия ветра. Поскольку я – не олигарх, а всего лишь капитан дальнего плавания, и могу позволить себе только бермудский шлюп длиной около пяти метров и, само собой, без стационарного двигателя внутреннего сгорания и даже без навесного, который собираюсь прикрепить в пункте назначения, как раз на такой случай и для маневров в марине (месте стоянки яхт в порту). Яхта куплена еще в советские времена, когда неженатые моряки загранплавания могли сразу после рейса позволить себе красивый жест. Женатым не хватает денег даже на ее поддержание на плаву. Я уже не женат, и теперь наслаждаюсь возможностью побыть наедине с морем. На борту яхты все воспринимаешь по-другому и сам становишься другим. Умиротвореннее, что ли. И все обычное и привычное как бы обновляется или поворачивается к тебе новой гранью. Внизу, в подсобке, монотонно стучит дизель-генератор, вырабатывая электричество для электрочайника и заодно подзаряжая аккумулятор, питающий сигнальные огни, а мне эти звуки кажутся веселой, задорной мелодией. Сейчас закипит чайник, запарю «бомжовку» – вермишель быстрого приготовления, перемешаю ее с говяжьей тушенкой, заварю цейлонского – и плевать мне на всех и на всё, в том числе и на штиль. Я в стороне от рекомендованных курсов и более, чем в трех милях, от берега, так что и проходящим судам, и украинским пограничникам, младшим братьям российских, обидчивым и жадным, как все младшие, трудно будет наехать на меня в прямом и переносном смысле. Единственное, что меня немного напрягает, – это временами накатывающая вялость. Я, как говорят ученые, метеозависимый, чутко реагирую на изменения погоды. Барометра на яхте нет, но я с уверенностью могу сказать, что атмосферное давление резко падает. Значит, погода скоро поменяется. Поскольку для меня изменения могут быть только в лучшую сторону, жду их с нетерпением.

На камбузе забурлил и потом автоматически выключился электрочайник. Я спустился вниз, выключил дизель-генератор, залил кипяток в пол-литровую чашку из небьющегося темно-коричневого стекла, на дне которой лежали четыре кусочка сахара и пакетик цейлонского чая на веревочке с желтым ярлычком, свисающим наружу, затем – в литровую миску из нержавейки, куда была заранее насыпана вермишель. Накрыв миску мелкой пластиковой тарелкой, примостил сверху вскрытую банку тушенки со столовой ложкой, воткнутой прямо в центр покрытого белым жиром, розовато-коричневого мяса, и чашку чая и осторожно, чтобы не поплатиться за лень, отнес это все на корму. Там расставил на откидном столике и сел рядом, ожидая, когда ужин будет готов. Солнце уже зашло, но было еще светло, ходовые огни включать рано. Яхта хоть и не движется, но «не ошвартована к берегу, не стоит на якоре и не сидит на мели», поэтому обязана нести ходовые огни. На якорь тут не встанешь, глубины ой-ё-ёй. Я хотел половить катрана – небольшую, максимум метр двадцать, черноморскую акулу – на консервированную соленую кильку, пару банок которой я прихватил в рейс, но пятьдесят метров лески размотались с катушки спиннинга, но так и не достали дна, где, в придонье, эта рыба обычно обитает. А выше она не шляется. Или мне просто не повезло.

Вермишель разбухла, отчего ее стало раза в два больше, и немного остыла. Я вывалил в миску всю тушенку, перемешал желтовато-белое с розовато-коричневым и неторопливо, смакую, употребил. Я человек неприхотливый. Умею получать удовольствие и от простой еды. Хотя с макаронными изделиями у меня сложные отношения. Двадцать шесть лет назад, когда я только получил диплом штурмана дальнего плавания и на радостях купил эту яхту, с двумя бывшими однокурсниками мы отправились на ней в путешествие из Одессы в Сухуми и обратно. И тоже попали в штиль, немного восточнее, на траверзе мыса Мегоном. Зависли там на две недели. Последнюю неделю питались только макаронами и абрикосовым джемом. После этого лет пять я не мог смотреть на макароны, а абрикосовый джем для меня до сих пор не существует как пищевой продукт.