1356

Кин шел рядом с буйволами, радостно болтая с возницами, а потом телегу сильно тряхануло, когда она поехала вниз, в сторону реки.

Жидкость перелилась через края бочек, и какая-то часть попала Томасу на спину. Он выругался про себя, потом ругнулся еще раз, потому что повозку затрясло, когда она проехала по каким-то корням.

Кин рассказывал длинную историю про собаку, стащившую ногу барашка из монастыря Святого Стефана, но внезапно перешел на английский.

— Выбирайся прямо сейчас!

Ирландец продолжал рассказывать свою историю, а Томас осторожно протиснулся назад по только что вылившемуся дерьму, с каждым толчком телеги все больше нечистот проникало в его одежду.

Он спрыгнул на берег, приземлившись на перешеек между колеями от телеги. Возница, так и не узнав, что вез пассажира, прогромыхал дальше. Кин вернулся к нему, ухмыляясь.

— Иисусе, ты выглядишь просто жутко.

— Спасибо.

— Я вывел тебя из города, так ведь?

— Ты просто живой святой, — сказал Томас. — Теперь нам нужно найти лошадей, оружие и способ, как опередить Роланда.

Он стоял на тропинке между двумя высокими валами, за ними росли оливы. Тропинка спускалась к берегу реки, в которую опорожнялись бочки из первой телеги. Коричневая субстанция плыла вниз по течению.

— И как мы найдем лошадей? — с тоской в голосе спросил Кин.

— Всё по порядку, — сказал Томас. Он прихлопнул муху, а потом взобрался на край дороги и зашагал на север мимо олив.

— Так каков порядок? — спросил Кин.

— Сначала река.

Томас шел, пока не скрылись из вида три телеги, потом сорвал с себя одежду и погрузился в воду. Она была холодной.

— Иисусе, да ты весь в шрамах, — произнес Кин.

— Если хочешь остаться красивым, — заметил Томас, — не становись солдатом. И брось мне мою одежду.

Кин пинком отправил одежду в реку, не прикоснувшись к ней. Томас полоскал ее, топтал и тер камнем, до тех пор пока вода перестала окрашиваться, потом опустил в воду кольчугу, пытаясь избавить металл и кожу от вони.

Он в последний раз опустил голову в воду, пробежался пальцами по волосам и выбрался на берег. Он выжал одежду как только смог, а потом надел ее, все еще мокрую.

Кольчугу он понес в руках. День обещал быть теплым, и рубаха с чулками должны были быстро высохнуть.

— На север, — коротко сказал он. Сначала нужно было найти латников, которых он оставил у развалин мельницы.

— Лошади и оружие, говоришь? — поинтересовался Кин.

— Какую награду за меня предлагают?

— Вес твоей правой руки в золотых монетах, как я слышал.

— Моей руки? — спросил Томас, а потом понял. — Потому что я лучник.

— Это только начало. Вес твоей правой руки золотом и вес твоей отрубленной головы серебром. Они ненавидят английских лучников.

— Это небольшое состояние, — заявил Томас, так что смею сказать, что лошади и оружие найдут нас сами.

— Найдут нас?

— Довольно скоро люди начнут гадать, как я ускользнул из города, так что они придут к нам в этих поисках. А мы пока будем двигаться на север.

Во время ходьбы Томас думал о Женевьеве. Она была запугана до ужаса, когда он впервые ее встретил, и неудивительно. Рядом с тюрьмой, где она находилась, был устроен костер, на котором ее должны были сжечь как еретичку, и зрелище этого костра оставило шрам в ее памяти.

Должно быть, оно и сейчас ее мучит. Он предполагал, что они с Хью в данный момент в безопасности, по крайней мере, до тех пор, пока Роланд не найдет Бертийю, но что потом?

Над рыцарем-девственником посмеивались за его добродетель, но он слыл неподкупным, так ограничится ли он тем, что обменяет Женевьеву и Хью на Бертийю?

Или решит, что его священный долг — отдать Женевьеву церкви, чтобы та смогла закончить свое дело, которое начала много лет назад? Томасу отчаянно нужно было добраться до Карила и других латников. Ему нужны были воины, оружие и лошадь.

Они шли вдоль реки на север. Солнце поднялось выше, и оливы сменились виноградниками. Он заметил пятерых мужчин и трех женщин, обрабатывающих почву на террасах примерно в миле от этого места, но за этим исключением местность была пуста.

По мере возможности он придерживался низин, но всегда направлялся к холмам. Роланд, подумал он, был сейчас по меньшей мере в пяти лигах от города.

— Мне следовало его убить, — произнес он.

— Роланда?

— Мой лучник целился ему в голову. Мне следовало дать ему выстрелить.

— Этого человека трудно убить. Он выглядит таким хрупким, правда? Но я видел, как он дерется в Тулузе, и, Иисусе, ну и быстрый же он! Шустрый, как змея.

— Мне нужно его опередить, — Томас разговаривал скорее сам с собой, чем с Кином. Но почему Тулуза? — Потому что там безопасно, — произнес он вслух.

— Безопасно?

— Тулуза, — сказал Томас, — мы не можем идти за ним в Тулузу. Она принадлежит графу Арманьяку, и его люди патрулируют дороги на север, что означает, что это безопасный маршрут для де Веррека.

Де Верреку нужно было, чтобы Женевьеве не причинили вреда до того, как совершится обмен. И тогда внезапно в его голове всплыл ответ.

— Он едет не в Тулузу, он повернет на дорогу через Жиньяк.

Кин ничего не понимал.

— Жиньяк?