1356

— Значит, ты глуп. Думаешь, меч защитит тебя? Ты, наверное, зовешь его Дюрандаль? Она засмеялась, когда тот покраснел — очевидно так и звал. — Но у Томаса есть черненый тисовый лук, — заявила она, — и тетива из конопли, и стрелы из белого ясеня. Ты когда-нибудь встречался с английским лучником?

— Он будет сражаться благородно.

— Не будь глупцом! Он обманет тебя, устроит какой-нибудь трюк и собьет с толку, и в конце концов ты будешь утыкан стрелами, как щетка щетиной.

Может быть, он уже впереди! Может, лучники поджидают на дороге? Ты их не увидишь. Первым, что ты заметишь, будут удары стрел, а потом крики лошадей и смерть твоих воинов.

— Она права, — вмешался Жак Солльер.

Роланд храбро улыбнулся.

— Они не будут стрелять, миледи, из страха попасть в вас.

— Ты ничего не знаешь! С двух сотен шагов они могут стрелой сбить сопли у тебя из носа. Они будут стрелять.

Она гадала, где может находиться Томас и боялась, что снова может попасть в руки церкви. Она боялась за сына.

Следующую ночь они провели в гостевом доме монастыря, и снова Роланд охранял ее порог. Других выходов из комнаты не было, она не могла сбежать.

По дороге, до того как достичь монастыря, они проехали мимо группы торговцев с вооруженной охраной, и Женевьева окликнула их, сообщив, что захвачена против своей воли.

Путники выглядели обеспокоенными, пока Роланд со спокойной вежливостью не объяснил, что она его сестра и не в своем уме. Он говорил так, когда бы Женевьева ни обращалась к прохожим.

— Я везу ее туда, где за ней будут присматривать монахини, — сказал он, — и торговцы поверили и прошли мимо.

— Так ты не настолько благороден, чтобы не лгать, — она насмехалась над ним.

— Ложь во имя служения Господу не есть ложь.

— Это так ты служишь Господу?

— Брак священен. Я посвятил свою жизнь служению Господу.

— Поэтому ты девственник?

При этих словах он вспыхнул, потом нахмурился, но все же ответил на вопрос серьезно:

— Мне открылось, что моя сила в битвах основана на целомудрии, — он помедлил и взглянул на нее.

— Дева Мария разговаривала со мной.

Женевьева поддразнивала его, но что-то в его тоне сдержало ее насмешку.

— Что она сказала?

— Она была прекрасна, — произнес Роланд с тоской в голосе.

— И говорила с тобой?

— Она сошла с потолка в церкви, — объяснил он, — и казала мне, что я должен вести целомудренную жизнь, пока не женюсь. Что Господь благословит меня. Что я был избран. Тогда я был лишь мальчишкой, но был избран.

— Это был сон, — голос Женевьевы звучал пренебрежительно.

— Видение, — поправил он ее.

— Детский сон о прекрасной женщине, — сказала Женевьева, вновь с презрением, — это не видение.

— И она дотронулась до меня и сказала, что я должен оставаться непорочным.

— Скажи это стреле, которая тебя убьет, — произнесла она, и Роланд замолчал.

Теперь, на третий день путешествия, он постоянно прочесывал дорогу впереди в поисках эллекенов. На ней было довольно много путников — торговцы, пилигримы, погонщики скота или люди, направляющиеся на рынок, но никто не сообщал, что видел вооруженных людей.

Роланд стал еще более осторожным и послал двоих латников графа на четверть мили вперед, чтобы разведывать дорогу, но к исходу дня они не обнаружили ничего угрожающего.

Он беспокоился, что они так медленно продвигаются вперед, подозревая, что Женевьева специально устраивает задержки, но не мог этого доказать, а учтивость требовала уважать все ее личные просьбы.

Неужели женский мочевой пузырь и правда так мал? Еще два дня, думал Роланд, и он доберется до Лабруйяда и отправит послание эллекенам с требованием вернуть Бертийю в обмен на безопасность жены и сына Томаса, так он пытался заверить себя самого, что обет почти выполнен.

— Нужно найти место для ночлега, — сказал он Женевьеве на заходе солнца третьего дня путешествия.

Потом он увидел разведчиков, спешащих с севера. Один из них бешено жестикулировал.

— Он что-то заметил, — произнес Роланд, больше для себя, чем для своих попутчиков.

— Иисусе, — сказал один из латников, потому что теперь они смогли разглядеть то, что встревожило разведчиков. Надвигался вечер, и солнце отбрасывало длинные тени на поля, но на севере, неожиданно яркие в заходящих лучах солнца, появились силуэты людей. Людей и стали, людей и железа, людей и лошадей.

Свет отражался от их доспехов и оружия, от шлемов и навершия на древке знамени, хотя флаг находился слишком далеко, чтобы четко его рассмотреть. Роланд попытался их сосчитать, но всадники вдалеке постоянно перемещались. Двенадцать? Пятнадцать?

Может, ты не доживешь до ночи, — произнесла Женевьева.

— Они не могли нас обогнать, — сказал Жак, хотя и без особой убежденности.

Паника заставила Роланда поколебаться. Он редко паниковал. На турнирах, даже во время жестоких меле, он сохранял спокойствие на фоне хаоса. В эти моменты он чувствовал, что ангел хранит его, предупреждает об опасности и показывает возможности.