1356

Всё больше англичан с гасконцами отыскивало своих коней и присоединялось к преследованию врага. Кучки конных врезались в толпу, топча беглецов копытами лошадей, разя оружием. Французы спасались по принципу «каждый сам за себя». Редко кто сбивался в ватажки, защищая друг друга. Аристократы при виде приближающихся англичан вопили, что у них денег куры не клюют, и сдавались в плен. Лучники, оставив луки, орудовали молотами, клевцами и булавами, ревя от ярости. Победители с потными лицами и оскаленными зубами жаждали убивать. И убивали. Французский латник отбивался от двух лучников с топором и алебардой. Отбивался успешно, пока не оступился на трупе и не упал на спину. Мигом позже топор развалил ему плечо. Француз заорал, попробовал встать и рухнул обратно, здоровой рукой с мечом умудряясь отражать удары топора. Физиономия ратника исказилось от боли и напряжения. В этот момент второй лучник всадил ему в бедро лезвие алебарды. Француз издал леденящий кровь в жилах вопль, одновременно с которым алебарда вонзилась бедолаге в живот, а топор расколол череп. Спустя мгновение лучники уже сноровисто обшаривали труп.

Спешенный Кин стоял над выпотрошенным покойником, чей живот был распорот вульжем ирландца. Рядом с мертвецом сидел пожилой мужчина в сюрко с тем же гербом, что и на ливрее трупа — жёлтыми кругами-безантами в голубом поле. Старик с аккуратно подстриженной седой бородкой был обряжен в пластинчатый доспех. С шеи свешивалось золотое распятие. Он не сводил испуганных глаз с Кина, который, очевидно, взял старикана в плен, поскольку держал в руке его шлем с клейнодом в виде креста и длинным фестончатым намётом.

— Сам архиепископ Санса! — похвастался Томасу ирландец.

— Повезло тебе. Присматривай хорошенько, а то уведут.

— Парень хотел его защитить, — кивнул на выпотрошенного Кин, — Не самое умное решение в его жизни.

В гуще отступающих завязалась схватка вокруг королевского штандарта. Томас туда соваться не стал, проехавшись к югу. Часть разбитого войска драпала к Миоссону, где их ожидал тёплый приём со стороны стерегущих брод лучников герцога Уорвика.

Кто-то окликнул Томаса. Он повернулся. Один из его лучников, Джейк, вёл в поводу лошадь с рыцарем на ней. На жюпоне латника был изображён сжатый красный кулак на полосатом бело-оранжевом фоне, и Томас не удержался от смеха. Пленником Джейка оказался не кто иной, как Жослен де Бера, поклявшийся отбить у Томаса Кастильон д’Арбезон.

— Говорит, что сдастся в плен только тебе, — сказал Джейк, — Типа, я не джентльмен.

— Я тоже, — фыркнул Томас и обратился к Жослену де Бера по-французски, — Ты — мой пленник.

— Судьба, — вздохнул граф.

— Кин! — обернулся к ирландцу Томас, — Тут ещё один богатей тебе под охрану!

Джейка предупредил:

— Глаз с них не спускать, ясно?

Джейк, впрочем, в напоминаниях подобного рода не нуждался. В конце сражений часто вспыхивали драки за богатых пленников, но Томас надеялся, что вооружённых до зубов эллекинов хватит, дабы укараулить и Бера, и архиепископа.

Сам Томас помчался на север, обгоняя французов, тянущихся в сторону Пуатье, под защиту его стен. Попадались и конные, разжившиеся трофейными и собственными лошадями. Один из них направил наперерез Томасу знакомого пегого дестриера. Хуктон насторожился, но тут же успокоился, заметив красное сердце на сюрко, обильно измазанном кровью.

— Робби! — обрадовался другу Томас и осёкся.

В седле сидел не Робби, а Скалли.

— Конец Робби! — удовлетворённо оповестил Томаса Скалли, — Конец предателю! Твой черёд.

Скалли помахивал «Ла Малис», на ржавом лезвии которой блестела кровь.

— Выглядит, как хлам, но штука ухватистая, — довольно гыкнул шотландец.

Шлем он где-то потерял, и косточки в его космах постукивали при движении.

— Нытику Робби я снёс башку с плеч. Как обещал: один удар колдунского меча — и нытик Робби в аду. Видишь? — Скалли ухмыльнулся и кивнул на седло, к которому за волосы была привязана отрубленная окровавленная голова Робби, — Подарочек для его дяди. Дядя будет счастлив.

Окаменевшее лицо Томаса позабавило шотландца. Ни англичане, ни гасконцы Скалли не тронули, видимо, рассудив, что едущий не с поля битвы, а в обратную сторону всадник — свой, хоть и не носит креста святого Георгия.

— Может, хочешь мне сдаться? — хохотнул Скалли, пуская дестриера в атаку на Томаса.

Тот едва успел поднять алебарду, неловко рубанув шотландца. От выпада тот увернулся и направил лезвие «Ла Малис» в шею Томасу, намеревались снести ему голову, как снёс Робби.