1356

Король вручил слуге кошелёк и послал сделать ставку на французов. Лорд Дуглас поставил все свои деньги на соотечественников. Сам он принять участие в схватке не пожелал. Не из страха, просто ему нечего было себе доказывать. А вот племянника он включил в число пятнадцати шотландских бойцов. Обета не сражаться с французами Робби не давал, так что пусть все видят, что в неге и роскоши французского двора он не растерял боевых навыков. Сэр Роберт, на щите которого, как и у прочих участников-шотландцев, красовалось багровое сердце Дугласов, оживлённо беседовал с одним из грядущих противников-французов, с которым, очевидно, был знаком.

Тучный кардинал, с утра обхаживавший короля, присел на мягкую скамью к Дугласу. Места рядом с угрюмым шотландцем было достаточно, ибо он одним своим видом отпугивал придворных. Кардинал приветливо улыбнулся шотландцу и представился:

— Мы с вами не встречались до сего дня. Я — Бессьер, кардинал-архиепископ Ливорно, папский легат при дворе короля Иоанна Французского, благослови его Господь. Хотите миндаля?

— Попробовать, разве что… — пробурчал Дуглас.

Кардинал протянул ему миску с миндалем:

— Зачем же пробовать? Берите, не стесняйтесь. Миндаль из моего имения. Не сомневаюсь, что деньги вы поставили на своих ребят.

— На кого ж ещё?

— Не мне вас учить считать деньги, так что вы, вероятно, знаете нечто, чего не знаю я. И что же именно, позвольте полюбопытствовать?

— Я знаю толк в драках.

Кардинал прищурился:

— А если бы я, предположим, пообещал вам треть выигрыша и поставил приличную сумму, вы всё равно посоветовали бы мне ставить на шотландцев?

— А как же. Надо быть дураком, чтобы на них не ставить.

— Ну, в глупости меня пока никто не упрекал, — кардинал подозвал служку и вложил в его руку тяжёлый мешочек с монетами, — На шотландцев.

Слуга ринулся исполнять поручение, а кардинал повернулся к Дугласу:

— Что-то вы невеселы…

— Чему радоваться?

— Жизни. Отличная погодка, солнышко, доброе вино.

— И англичане в Гаскони с Нормандией.

— М-да, англичане, — кардинал откинулся на спинку, водрузив посудину с миндалем на объёмистый живот, — Его Святейшество настаивает на скорейшем заключении мира. Вечного мира.

Он не скрывал сарказма. Не так давно Луи Бессьер намеревался сам стать папой. Дорогу к папскому престолу ему должен был проложить святой Грааль — величайшая из христианских реликвий. В поиски кардинал вложил немало средств и под конец даже тайно заказал поддельный Грааль, но тщетно: обе чаши, и фальшивая, и настоящая, ускользнули от него, а следом — и папская тиара. Однако Бессьер не терял надежды. Новый папа был стар, болен и мог умереть со дня на день.

Ирония в голосе кардинала удивила Дугласа:

— Вы не стремитесь к миру?

— Стремлюсь, конечно. Я уполномочен Его Святейшеством обсудить условия перемирия с англичанами. Ещё миндаля?

— Я думал, папа жаждет поражения англичан?

— Жаждет.

— И настаивает на мире?

— А как иначе? Наместник Господа не может поощрять смертоубийство, — усмехнулся Бессьер, — Он проповедует всеобщее примирение и послал меня торговаться.

— И…?

— И я непременно поторгуюсь. Тогда, когда англичане будут готовы говорить о мире с Францией. То есть, после того, как англичане будут разгромлены. Поражение смягчает сердца и внушает смирение. Так как насчёт миндаля?

Взвыла труба, призывая обе группы участников занять места на противоположных концах ристалища. Церемониймейстеры проверяли копья бойцов, удостоверяясь, что наконечники у всех закрыты деревянными колпаками и не способны пронзить латы или щит.

— Надвигается война, — сказал Дуглас, — а мы здесь в игрушки играем.

— Король боится англичан, — объяснил Бессьер откровенно, — Лучников.

— Лучников можно побить! — горячо воскликнул Дуглас.

— Правда?

— Правда. Есть способ.

— Им… — кардинал кивнул на изготовившихся французских рыцарей, — …этот способ неизвестен.

— Потому что они болваны. Потому что для них война — это дурацкие игрища на глазах у короля, дам и простонародья. Мой отец участвовал в заварушке у Баннокбёрна. Слыхали о такой?

— Увы, нет.

— Мы в пух и прах разнесли английских свиней, лучников и других. Это возможно сделать, возможно и должно.

Десять французов построились в линию, оставшиеся пять встали позади них, готовясь воспользоваться сумятицей, внесённой в ряды шотландцев таранной группой.

— Видите вон того громилу, — кардинал указал на всадника в блестящих доспехах и с бело-оранжевым полосатым щитом, на котором был изображён красный кулак, — Его имя Жослен из Бера. Глуп, как пробка, но боец могучий. Последние пять лет его никому не удалось одолеть, исключая разве что, Роланда де Веррека.

Жослен из Бера был тем рыцарем, с которым беседовал перед схваткой Робби Дуглас.

— Бера, где это? — поинтересовался лорд Дуглас.

— На юге.

— Откуда мой племяш его знает?

Бессьер пожал плечами:

— Понятия не имею.

— На юге Робби бывал. Ещё до мора. Ездил с англичанином, — Дуглас плюнул, — Чёртовым лучником-англичанином.