14-14

– Я прижалась к тебе, когда мы танцевали в прошлом году! – кричит она. – Я взяла тебя за руку в кино! Никакой реакции! Я решила, что не нравлюсь тебе, смирилась и попыталась найти другого парня!

Смягчившись, она тихо спрашивает:

– Значит, ты просто стеснялся?

Внезапно тень проходит по ее лицу:

– А как же Сара? Вы встречаетесь?

– Журналисты пишут бог знает что, – отвечает Адриен, – я никогда не буду встречаться ни с кем, кроме тебя.

Марион протягивает к нему руку и нежно проводит пальцами по его щеке, как будто видит в первый раз. Адриен стоит, прикрыв глаза и не дыша, все еще не веря своему счастью, от которого сердце буквально рвется из груди. Но когда Марион приближает к нему лицо, чтобы поцеловать, он прикладывает палец к ее губам.

– Подожди, – говорит он. – Не здесь.

Он наклоняется над Сарой и шепчет ей на ухо:

– Спасибо за всё!

Потом берет Марион за руку и тянет ее к двери. – Пойдем!

Неужели это не сон? Он идет, не смея взглянуть ей в лицо. Неужели рука Марион действительно лежит в его руке? Ему кажется, что каждая улица, каждый дом выглядят иначе, как будто их городок Лан внезапно похорошел. На кладбище уже давно растаял тот новогодний снег, но кипарис – место их встреч – по-прежнему возвышается посреди центральной аллеи.

– Помнишь наш кипарис? – шепчет он Марион. – Хочу поцеловать тебя там.

Она радостно озирается, и кажется, что ее черные глаза светятся воспоминаниями о детстве.

– Наше кладбище! Наш кипарис! Наш памятник! – повторяет она, подходя к нему ближе.

Но тут ее взгляд падает на могилу, и, нахмурившись, она останавливается как вкопанная.

– Что с тобой? – спрашивает Адриен в страхе. – Так ты… не любишь меня?

– Да нет же, дурачок! Я просто заметила странную вещь на камне, смотри – это просто невероятно! Раньше здесь были выгравированы две фигуры. И было два имени, я отлично их помню! «Альфонс Нортье» и «Адриан Нортье», оба умерли в 1915 году! Ты разве не помнишь?

– Нортье? – вскрикивает Адриен. – Ну конечно, настоящая фамилия Адриана была Нортье! Лерак – это девичья фамилия его матери! – Адриен наклоняется над могилой. – Где ты увидела имя Адриана? Здесь написано только «Альфонс Нортье, 1875–1934»! – Вот именно! Надпись на могиле не та, что была раньше, она изменилась! – кричит Марион в невероятном возбуждении.

– Что ты такое говоришь?

– Альфонс Нортье – мой отец! – раздается вдруг сзади надтреснутый голос.

Они оба вздрагивают и разом оборачиваются. Это та самая морщинистая старушка, которая говорила с Адриеном у школы и просила бросить письмо в почтовый ящик. Кажется, с тех пор она еще больше одряхлела и согнулась.

– Меня зовут Сюзанна Нортье, – продолжает она. – И Адриан – мой брат. Ему было тринадцать лет, когда я родилась в Париже во время войны.

Ее глаза смотрят куда-то вдаль, и на лице мелькает улыбка.

– Адриан был замечательным старшим братом!

– Так он… пережил войну? Он должен был умереть в 1915 году, но этого не случилось, да?! Поэтому его имя исчезло с надгробия?

Старушка хмурится и машет рукой:

– Ты хорошо сделал, что отослал письмо, сынок. Здесь, в Лане, Адриан двадцать лет работал инженером, а потом вместе с женой Симоной и детьми переехал в другой город.

– С Симоной? Значит, они поженились, и у них были дети?

Старушка еще больше пригибается к земле и, бормоча сквозь зубы: «Устала я… так устала… головушка моя уже совсем плоха…» – потирает спину, морщится и, семеня, бредет к выходу.

– Ты думаешь… – начинает Марион, – что это она всё устроила?

Адриен оборачивается и берет ее за руки.

– Я вспомнил! Мать Адриана ждала ребенка. Тетя Жанетт, деревенская колдунья, утверждала, что родится девочка, не такая как все, которая тоже будет колдуньей! И мать хотела назвать ее Сюзанной!

– Значит, эта переписка с Адрианом, – спрашивает Марион недоверчиво, – связана с колдовством? – А почему бы и нет? Ты видишь другое объяснение? – отвечает он. И вдруг бьет себя по лбу: – Синий почтовый ящик!

– Тот, который стоит напротив вашего дома? Думаешь, через этот ящик письма переходили из одного века в другой? – вскрикивает Марион. – Скорее, посмотрим, на месте ли он!

Они бегом спускаются с холма, выходят с кладбища и через несколько минут оказываются у дома Адриена. Старомодный синий ящик исчез. На тротуаре нет никаких вмятин от подставок, как будто ящика здесь никогда и не было.

– Вот это да! – говорит изумленная Марион. – Он же был как раз на этом месте!

– Все дело в нем, я уверен! Мы через него получали письма друг друга! Но это конец, мы больше не сможем переписываться, – говорит Адриен со слезами на глазах. – Думаю… думаю, друга я потерял.

Больше никогда он не получит маленький голубой конверт, никогда не прочтет свое имя, написанное черными чернилами каллиграфическим почерком Адриана. Друга из прошлого, которому Адриен доверял все свои заветные тайны, он потерял навсегда. – Но ты же знаешь, что Адриан не умер во время войны и прожил счастливую жизнь, – отвечает Марион и нежно гладит его по щеке. – И всё это благодаря тебе!

Адриен кивает, улыбаясь сквозь слезы:

– Ты права. Он спасен.