14-я колония (ЛП)

Оба мужчины ахнули, широко открыв глаза. Кровь сочилась изо рта Рэда. Затем весь мускульный контроль прекратился, и они упали на землю, как марионетки со своих ниточек. За ними, у подножия лестницы, стоял Вадим Бельченко. На пожилом мужчине была рубашка с длинными рукавами и джинсы, которые могли бы провиснуть, если бы не ремень, плотно обернутый на талии. В правой руке была «Беретта» Мэлоуна.

Бельченко перешагнул через два тела. Лицо было еще более бледным и пятнистым, чем в ванне, бесцветные глаза лишены выражения. «Я же сказал, что все еще могу стрелять».

«И почему вы их убили?» он спросил.

Бельченко достал из кармана ключ и бросил его. «Чтобы помочь вам. Почему еще?»

Он поймал ключ и освободил запястья от наручников.

«Я слышал, что вам сказал Зорин, — сказал Бельченко. «Вы понимаете, что он сумасшедший».

Он чувствовал себя воланом в игре в бадминтон. Его охватило замешательство. Он не был уверен, что понял. «Я думал, вы двое на одной стороне?» Пистолет все еще был направлен в его сторону, поэтому он указал на него и сказал: «Ты тоже собираешься пристрелить меня?»

Бельченко передал «Беретту». «Я нашел его наверху. Надеюсь, вы не против, чтобы я позаимствовал его.

«Нисколько. Фактически, вы можете принять это в любое время. Я не совсем понимал, как мне избавиться от этих двоих».

«Эти люди все фанатики. Они живут в деревне и поклоняются Зорину. Он здесь старший. Вместе они держатся за идеал, которого на самом деле никогда не существовало».

«А вы?»

«Как можно было поверить в то, что политическая система может предоставлять все товары и услуги, в которых люди нуждаются, бесплатно? Ежедневное удовлетворение, которое устранит жадность, эгоизм, скупость и неверность. Место, где человек мог стать благородным, сильным и храбрым. Преступность, насилие и социальные невзгоды исчезнут. Это абсурдно. Эксперимент под названием Советский Союз только доказал, что все это невозможно».

Он должен уйти. Его миссия была выполнена. Но формировался новый, в котором участвовал одержимый коммунист. «Что это за Зорин? Он сказал, что у него есть долг».

Иссохшая голова Бельченко кивнула. «Он это делает. В своем сознании он чувствует себя в долгу перед Соединенными Штатами».

Стефани сообщила, что Бельченко был бывшим архивистом КГБ. Поэтому он спросил: «Что ты ему сказал?»

«Если бы я не сказал Зорину то, что он хотел знать, он бы меня убил. Если бы я солгал, он бы ушел, узнал правду, а затем вернулся и убил меня. Поэтому я решил сказать ему правду. Но я сомневаюсь, что это имеет какое-то значение. Прошло столько времени. Больше нечего искать».

У него был шквал вопросов, но один из них казался самым важным. «Так почему ты говоришь со мной?»

«Потому что я никогда не был идеалистом. Вместо этого я просто родился в злой и коррумпированной системе и научился выживать. В конце концов, я стал хранителем коммунистических секретов, важных для привилегированных. Они доверяли мне, и я сохранил их доверие. Но теперь они все ушли. Как ты сказал Зорину. Холодная война закончилась, и мир стал другим. Только несколько таких, как эти двое, здесь, мертвые на полу, и Зорин думает иначе. То, что он хочет сделать, — это глупость. Это ничего не даст. Так что на случай, если опасность все еще существует, я решил спасти тебе жизнь и тоже сказать тебе правду. Бельченко помолчал. «Вы спросили, чего хочет Зорин».

Он ждал.

«Ядерное оружие — о существовании которого никто не знает».

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Стефани и Люк вышли из такси перед домом Андерсона. Известняковый особняк изящных искусств находился на Массачусетс-авеню, в нескольких кварталах от Дюпон-Серкл, в самом центре Эмбасси-Роу. Она знала все о роскошном здании. Он был построен в позолоченный век американским дипломатом по имени Андерсон как одна из самых больших и дорогих резиденций в округе Колумбия. Он служил его семейным домом во время зимнего светского сезона, предназначенным как для развлечения, так и для демонстрации коллекции изобразительного искусства и мебели. Когда Андерсон умер в 1937 году, его жена отдала дом группе людей, близких и дорогих его сердцу.

Общество Цинциннати.